Сестра была жива, измазанная в копоти и зелёном ядовитом порошке, сидела на тумбе, а её руку перевязывал студент, один из многих, которые помогали медсёстрам.

Тут мне на шею кинулась Таби.

– Киро! Мы так волновались за тебя! И когда вы с Кезарием… мы видели бой… это было невероятно!

Она вцепилась в меня так крепко, что я еле её от себя отлепил. Правда, ненадолго. Через секунду точно так же меня стиснула Рин. От переизбытка чувств она не могла сказать ни слова, всхлипывала и всё крепче меня сжимала.

– Ну всё… Рин. – Её я тоже еле от себя отлепил.

– Как же папа будет счастлив, когда мы напишем ему в ответ, что мы все живы, – забормотала она, улыбаясь сквозь слёзы.

Сначала до меня не дошёл весь смысл сказанного, но когда дошёл, то даже в жар бросило.

– В ответ?.. Он что, написал письмо?

– Родители часто пишут, вообще-то, – уставилась на меня Рин. – Правда, папа реже, чем мама. Но тут он сам написал. Письмо пришло вчера.

Я обхватил сестру за плечи.

– Где оно? Где письмо?

– Осталось в общежитии. – Рин захлопала ресницами, не понимая, с чего мне вдруг понадобилось письмо отца. – Только общежитие сгорело дотла, Киро. Очень жаль, что ты не увидишь письмо, но ты не расстраивайся, папа напишет ещё одно.

Я зажмурился до боли и медленно отпустил плечи сестры.

Очередной удар судьбы под дых.

Письмо Тюдора Нобу для меня было не просто важным, оно было бесценным. Именно в нём он должен был указать, нашёл ли ферму, которую я ему описывал: маленький дом в глухом районе, с плодовыми деревьями и удивительно чистыми свиньями. И если Тюдор написал письмо, это значит, что он что-то обнаружил.

– Киро, ты в порядке? – Рин и Таби обступили меня. – Ты так сильно из-за письма расстроился, да?

– А хочешь, я восстановлю его по памяти? – вдруг предложила Рин. – У меня хорошая память. Я напишу его тебе, и ты прочитаешь, будто получил от отца… я просто не думала, что ты так его любишь…

У меня даже в глотке сдавило.

Я не удержался и обнял Рин сам.

– Напиши, сестра. Слово в слово.

– Ну конечно… Ты только так не переживай. Напишу слово в слово.

– Напишет, конечно. У Рин отличная память, – подтвердила Таби.

– А вы видели полумага? – хриплым голосом спросил я у сестёр, чтобы не терять больше времени и не выискивать Броннана среди десятков раненых и коек.

Сёстры переглянулись и закивали.

– Вон там. – Таби указала на угол зала, где собралась целая толпа студентов. – Он такой смелый, этот Гудред. И Хио. Никогда бы не подумала, что они будут так сражаться за магов. Они многих спасли.

Я оставил сестёр и направился туда, куда указала Таби.

Койку, на которой лежал Броннан, обступили студенты, и только потом я понял, что это были те, кого он спас, сражаясь за школу, которая его не приняла.

– Брат, – почти беззвучно прошептал я.

Увидев меня, студенты расступились.

– Гуд сражался, как зверь! – с уважением высказался один.

– Он меня прикрыл.

– И меня.

– И меня.

– И меня.

– Меня тоже.

Они всё бормотали по очереди, что он их прикрыл, но я уже не слушал, а смотрел на брата, который лежал без сознания, с перебинтованной головой.

Во мне смешался горючий коктейль из беспомощности и ярости. Там лежала Сьюн, здесь лежит Броннан… а я ничем не могу им помочь! Проклятый замкнутый круг!

– Киро! – вдруг позвали за моей спиной. – Киро, могу я с тобой поговорить? Это важно! Можно, прямо сейчас? И лучше наедине.

Я обернулся и увидел запыхавшуюся Хио.

Она наконец догнала меня.

Я бросил отчаянный взгляд на брата и кивнул девчонке. Мы вышли из больничного чертога и зашли за угол полуразвалившегося покрытого копотью здания.