Это был голос Фонтея.

Маг тихо плакал и без остановки бормотал сквозь слёзы:

– …не могу поверить… как… ну как… не может быть… Киро… о боги небес… о боги… нужно выяснить, всё перепроверить… и эти бедные полумаги…

– Жаль парнишку, так рано умер. – А это заговорил генерал Грегсон. – Слишком много на него свалилось. Такая нагрузка, вот сердце и не выдержало. Все мы когда-то умрём, но уж очень рано он отдал душу богам. Очень жаль… очень. Мы должны похоронить Киро со всеми почестями как героя. Это был великий герой. Поистине великий, но вы и сами это знаете. Крепитесь, адами Фонтей. Я знаю, вы были к нему привязаны.

От его голоса во мне всё накалилось и ощетинилось.

– Мы привезём в Атлас горестные вести и траур… – сказал ещё один голос, слабый и упавший. – Столько невосполнимых утрат, но мы должны выдержать и это, Филат.

Это был первый помощник Йорго. Он всё-таки смог подняться и даже вышел на палубу, узнав о моей смерти. Один Буф молчал – он скорбел без лишних слов, да и голоса Сьюн я тоже не слышал.

Вдохнув полной грудью, я наконец открыл глаза.

Надо мной высилось вечереющее небо, белели паруса, корабль покачивался, скрипел такелаж. Всё было спокойно и тихо. Похоже, маги стояли где-то дальше и не видели, как труп Киро Нобу ожил.

Я медленно сел. Затем повёл плечами, разминая затекшие мышцы, ещё раз вдохнул солёный воздух и огляделся.

Первым на глаза попался Буф.

Он сидел на бочонке с ромом, чуть дальше от меня, у мачты, и, склонив голову, держался ладонью за лоб. Вид у него был мрачнее некуда. Чёрт возьми, железный Буф Такес мысленно оплакивал меня, был бледный и закусывал губу.

Остальные маги находились ближе к левому борту.

Фонтей смотрел на море и сокрушённо качал головой, а генерал и Йорго его успокаивали. Все трое не видели меня, потому что стояли спиной, а вот Буф сидел ко мне лицом, однако тоже не видел, погрузившись в скорбь и уставившись в доски палубы.

Я подтянул к себе ноги, поднялся и выпрямился.

Никто и этого не заметил, картина скорби не изменилась, а значит, пора бы изменить её самому, потому что теперь от возмездия один ублюдок точно не уйдёт.

Я шагнул в сторону левого борта, но тут моё движение заметил Буф. Он поднял голову и уставился на меня.

Надо было видеть его физиономию!

Ужас, шок и даже страх – все эмоции вперемешку, ещё и паника. Кажется, панику я вообще впервые видел на лице Буфа Такеса.

Он то ли попятился, то ли хотел вскочить, но реакция тела его подвела, и Буф повалился вместе с бочонком на палубу, загремев досками, вытаращившись на меня и открыв рот. Он даже сказать ничего не смог, будто забыл, как это делается – просто смотрел на меня и хватал ртом воздух.

Услышав шум, остальные обернулись.

Реакция была примерно такой же, как у Буфа.

Шок, ужас, паника.

Фонтей схватился за сердце, Йорго чуть не упал за борт, но успел вовремя взяться за канат, ну а Грегсон просто замер. Его глаза полезли из орбит, волосы будто разом поседели.

Мы посмотрели друг на друга, и я ухмыльнулся.

Недобро так, многообещающе.

Вдруг Грегсон сорвался с места и метнулся прямо к борту. Чего-то подобного я от него и ждал: на корабле бы он всё равно от меня не спрятался, так что для него имелся только один путь – прыгать в воду и молиться, чтобы я не прыгнул за ним.

Но я бы прыгнул за ним не только в воду, я бы прыгнул за ним в адскую бездну. Я бы достал этого ублюдка везде.

В итоге до воды добраться он не успел.

Одна секунда – и я был за его спиной. Генерал поставил ногу на борт, успев прошептать заклинание мага-словесника, но тут же отлетел обратно на палубу. Никакое заклинание его бы уже не спасло.