Вот теперь Сенару сделалось по-настоящему страшно, почти дурно! Изящная рука на его плече давила, сковывала все тело, не давая отделаться от мысли, что лишь легкое движение этих пальцев, возможно, отделяет бывшего охотника от заслуженной встречи с заждавшимися уже дьяволами… Плечо мгновенно одеревенело, лицо покрылось капельками пота, а язык неслышно заворочался, повторяя давно забытые молитвы Светлым Богиням…

Наконец нога старика ступила на освещенное тусклым фонарем крыльцо, а Огнезор отодвинулся в сторону, чтобы остаться в тени.

– Погоди, Сенар, давай сначала закончим наш разговор, – остановил мастер своего спутника, готового уже забарабанить в дверь. – Я, кажется, спрашивал тебя о нашем деле.

– Да-да! – нервно зачастил тот. – Я уже оставил весточку в «Королевском заезде», но раз случилась такая встреча… В общем, господин Реми заинтересован. А значит, встретится с тобой. В Краме, через три дня.

– Что ж, я в тебе не сомневался. Надеюсь, не стоит предупреждать, чтоб ты помалкивал?

Сенар энергично закивал.

– Вот и прекрасно. Возьми за заботы, – бросил ему Огнезор увесистый кошель, за который старик ухватился так поспешно, что даже перестал на время дрожать. – Да, и не исчезай пока: у меня есть предчувствие, что мы еще пригодимся друг другу.

Прощальный жест рукой – и вот уже темный мастер растворился в черноте давешнего переулка, а Сенар с облегчением выдохнул и принялся неистово колотить в дверь.

Расставшись с охотником, Огнезор вернулся к городским воротам. Ночь только начиналась, а сон – это бесцельнейшее из времяпровождений – юношу нисколько не прельщал.

Привратник громко храпел в своей каморке, не дождавшись полуночной смены. Одолеть нехитрый запор на двери Огнезору не составило труда. Подойдя к доблестному стражу, он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к его виску – и брезгливо поморщился. Лезть в чужие сны – дело несложное, но далеко не приятное. Особенно если спящий – столь грубая скотина и к тому же – пьян…

Впрочем, чтобы найти то, что нужно, много времени Огнезору не понадобилось.

Сегодняшний малолетний проходимец оправдал все его ожидания: через ворота ни он, ни доверенный ему конь не проходили.

«Что ж, – нехорошо ухмыльнулся юноша, – значит, быть охоте!»

Покинув привратника на милость судьбы – и начальства, как раз спешащего на ночную проверку, – он скользнул в черную тень городской стены чуть в стороне от ворот и, закрыв глаза, прислушался…

Бесплотные образы…

Призраки мыслей…

Легкие тени чужих присутствий…

Даже лучшие из мастеров Разума не могут слышать, о чем думают люди вокруг – слишком уж неуловимо, хаотично и насыщенно это происходит. Воспоминания – другое дело, в них куда меньше болезненной яркости и куда больше порядка. Эмоции – тем более, их способен ощущать даже человек без дара.

Но есть еще тени. Остатки мыслей, воспоминаний и эмоций. Едва заметный шлейф присутствия – словно запах, оставленный на камнях мостовой, стенах домов, в самом воздухе…

Стоит лишь немного прислушаться – и вот уже ночь наполнена бесплотным шелестом. Сотней летучих шепотов.

Как он мог? Собственный отец?..

Неплохо бы выпить. А та милашка…

Радость! Радость! Радость!..

Вот сволочь этот привратник – только бы денег слупить…

Больно-то как! Дьяволы бы забрали этих…

Слезы… слезы… слезы…

Интересно, ждет она меня или нет? А если с этим уже?..

Правильно, господин, спешить некуда. Вот постой еще так, пока я до твоего кошелечка доберусь…

Украли! Воры! Держи-и-и!..

Надо же, «имперский серебристый»! И откуда у оборванца малолетнего такая лошадка?..