– Тогда кто ты? – спросил я, вглядываясь в её лицо, пытаясь разглядеть черты под толстой повязкой.

– Я – олицетворение этого места, его суть. Именно таким должен быть настоящий офицер, стоящий на защите своей страны. И воин, и убийца. И беспристрастный судья, и коварный соблазнитель. И непорочный, и распущенный. И всё это одновременно. Идеальный. Каждый офицер должен быть похож на меня. Должен быть безупречным воином и одновременно с этим постоянно быть готовым всадить нож в спину. Но ты – другой. Мне это нравится. Ты не идеален, но я знаю, что именно при тебе эта структура вернёт себе былую славу и могущество. Именно поэтому я решила с тобой поговорить.

– А с другими ты, значит, никогда не говорила, – я нервно хмыкнул. Именно так обо мне отзывалась Прекраснейшая. Значит, я был не так уж и неправ в своих первых суждениях.

– Слишком долго никто не просил у меня благословения, – ответила она, а в её голосе послышалась грусть. – Но сейчас всё изменится. Потому что Лазаревы вернулись и смогут возродить своё былое величие.

– Почему ты уверена, что я смогу возродить Службу Безопасности? Это что, предсказание? – я закусил губу.

– Нет, конечно, нет. Я не предсказываю, я знаю. Я Оракул. Ты мне нравишься, – вновь раздался серебристый смех. – Такой молодой, такой страстный, непредсказуемый. Совсем не идеальный. Но это в новых реалиях пойдёт нам на пользу. Я принимаю тебя.

Неожиданно поднялся уже знакомый мне ледяной ветер, несущий в себе яркий фруктовый аромат. Свечи, которые я не заметил сразу, начали зажигаться на полу, образуя чёткую пентаграмму, в центре которой я сейчас стоял.

– Встань на одно колено и произнеси клятву, – в мелодичном голосе появились стальные нотки, и ему невозможно было не повиноваться.

– Но я не знаю… – я прервался на полуслове, потому что внезапно осознал, что все слова, которые должен был сейчас произнести, словно отпечатались в моём сознании. – Я, Дмитрий Александрович Наумов-Лазарев, клянусь всегда стоять на страже интересов своей страны, ставить эти интересы превыше интересов своих близких и моих собственных. Я клянусь делать всё для того, чтобы никакой враг ни внутри страны, ни пришедший извне не смог как-то навредить ей ни напрямую, ни опосредованно через сторонних лиц, преследуя любые мотивы и намерения. И если я замечу, что кто-то из выбранных правителей Российской Республики, возжелает сделать так, чтобы моей стране, как суверенному государству, угрожала опасность, независимо от первичных мотивов, я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы призвать этого правителя к ответу по законам моей страны. Если у меня этого не получится, то произвести наказание лично, соответственно вине.

Я замолчал, осознавая то, что только что произнёс. Это на самом деле были очень страшные слова. И только сейчас я понял, что служить буду действительно только своей стране и никому другому. А ещё я понял, почему офицеров Службы Безопасности ранее никогда не назначали напрямую, и каждый проходил через эту комнату и произносил эту страшную клятву. Нужно действительно верить в то, в чём ты клялся, стоя на коленях перед той, кто олицетворял саму Прекраснейшую, кем бы она себя ни называла.

– И пусть мои кровь и магия будут свидетелями искренности и нерушимости моей клятвы, – выдохнул я окончание этой страшной клятвы.

Прямо передо мной опустился кинжал, который Оракул держала за спиной. Я, не мешкая, разрезал им ладонь, чтобы скрепить кровью свои слова, а по комнате пронёсся поток силы, странной, знакомой, за которой едва не устремилась моя собственная. Я почувствовал жжение на правом плече, где, как я знал, сейчас проступает татуировка: око Гора с распластанным в прыжке волком. Это мои погоны, мой отличительный знак и… это мой палач, в том случае, если я однажды настолько сойду с ума, что нарушу эту клятву.