Дариус снова откашлялся:

– После всех этих долгих лет…

– Ди, тебе придется-таки сказать, зачем звал. И заодно – вот что: Марисса имеет на меня сегодня вечером виды.

– Хотите воспользоваться своей комнатой в моем доме? Она и так ваша. Вы же знаете, я туда никого не пускаю. Вряд ли ее братец захочет пригласить вас к себе.

Дариус натужно рассмеялся.

Рэт скрестил руки на груди, пнул стол и вытянул ноги.

Ему было наплевать на брата Мариссы и все его деликатные чувства. Хаверс – поганый сноб и дилетант, что понимает он в жизни воина. Ему никак не осознать, что расе угрожает опасность и только Рэт со своими парнями спасает ее от полного истребления.

Какого рожна строить из себя денди и угождать этому слюнтяю, когда на улице каждый день убивают вампиров. Место воина в бою, а не на чертовом троне. Пропади ты пропадом, Хаверс.

Но Марисса не должна страдать из-за своего братца-придурка.

– Ладно, спасибо за приглашение, а теперь говори, что тебе надо.

– У меня есть дочь.

– С каких это пор?

Рэт медленно повернулся к нему.

– Уже порядком.

– А кто ее мать?

– Вы ее не знаете. Она… умерла.

Дариуса охватила грусть. Сквозь смрад потных тел, алкоголя и табака пробился запах боли.

– Сколько ей лет? – спросил Рэт, начиная догадываться, чего от него хотят.

– Двадцать пять.

Рэт чертыхнулся вполголоса.

– Даже не проси меня об этом, Дариус. Даже не проси!

– Я должен, милорд. Ваша кровь…

– Еще раз заикнешься об этом, и ты покойник.

– Вы не поняли. Она…

Рэт стал было подниматься, но Дариус удержал его за руку.

– Она полукровка.

– Господи Иисусе…

– Ей не пережить превращение наедине с собой, но, если вы согласитесь помочь, у нее появится шанс выкарабкаться. Ваша кровь достаточно сильна, чтобы спасти полукровку от смерти. Я не прошу вас сделать ее своей шеллан или защищать ее. Об этом я сам позабочусь. Пожалуйста. Мои сыновья мертвы. Она – это все, что останется после меня. А я… я так любил ее мать.

Попроси об этом кто-нибудь другой, Рэт сразу послал бы его подальше. С людьми и полукровками он не церемонился, признавая их только в двух видах: самок – на спине, самцов – ничком и прижмуренных.

Но Дариус был его близким другом. Вернее – его можно было бы назвать таковым, если бы Рэт его подпускал ближе.

Гнев пробежал по жилам и затаился в груди. Пусть он покажется неблагодарным, но он не станет распускать слюни из-за какой-то полукровки. Доброта и милосердие – не его профиль. Он встал из-за стола.

– Я не могу сделать этого даже для тебя.

Дариус судорожно сглотнул. Рэт смутился и потрепал его за плечо.

– Если ты ее любишь, сделай одолжение, попроси кого-нибудь другого.

Развернулся и пошел к выходу. По дороге он очистил память посетителей бара. Те, что покрепче, будут думать, что он им приснился, которые послабее – забудут вовсе.

Выйдя на улицу, он направился в темный двор позади «Скримера», чтобы дематериализоваться без свидетелей. У дверей бара валялся обкуренный бомж, рядом в кустах проститутка обслуживала клиента, а чуть в стороне наркодилер дискутировал по телефону насчет партии крэка.

Рэт почувствовал, что его преследуют, и сразу догадался кто. Сладкий запах детской присыпки бил в нос.

Он широко улыбнулся, расстегнул кожаную куртку и достал сюрикен. Звездочка из нержавеющей стали удобно легла в ладонь.

Разговор с Дариусом вывел его из себя, так что дружок из Общества лессеров подвернулся очень кстати. Убить человека без души – вот что ему нужно, чтобы выпустить пар.

Рэт заманивал лессера в темноту и готовился к бою. Сердце билось ровно, мышцы напряглись. Чуткие уши вампира различили щелчок затвора.