– Я не понимаю.

– А этого и не нужно. Раз уж так случилось, а ты отказался об этом забыть, хотя тебя очень просили, значит, терпи теперь и помалкивай о том, что увидел. Не то я пожалею о своем решении.

Линнувиэль непонимающе поднял голову.

– Каком?

– Что сохранил тебе шкуру, – жестко ответила Белка.

– Ты же не любишь темных, – некстати напомнил Линнувиэль, искоса поглядывая на ее посуровевшее лицо.

– Ты прав.

– Тогда стоило ли? – невесело хмыкнул эльф. – И вообще, с чего ты взял, что мне хотелось вернуться?

– С того, что ты откликнулся на зов. А значит, есть еще в этом мире незавершенные дела, которые ты хотел бы закончить. И значит, у меня был шанс.

Хранитель тяжело вздохнул.

– Это Таррэн тебя попросил, да?

– Он-то как раз не хотел рисковать, – покачала головой Белка. – Ни мной, ни тобой. И если бы ты знал истинную причину, то, скорее всего, согласился бы с ним. Да только я, как видишь, никого из вас не послушал.

Она неожиданно наклонилась и, подобрав с земли несколько камушков, ненадолго замолчала. А когда ушастый маг вознамерился нарушить гнетущую тишину, все-таки заговорила снова. Медленно, неохотно роняя слова в тишину сумрачного леса, будто не была до конца уверена в том, что поступает правильно.

– Когда-то мне довелось столкнуться с одним из ваших. Из темных, я имею в виду. Совершенно случайно, в таком же красивом месте, рядом с почти такой же речушкой. В то время у меня еще была сестра… – Гончая печально прикрыла веки. – Тогда было так же темно, как сейчас. Ночь, как назло, казалась тихой и мирной, а нам было слишком весело, чтобы пугаться неизвестности. Тогда я не знал, насколько мало перворожденные ценят человеческие жизни. Не знал, что они редко утруждают себя моральными терзаниями в отношении людей и еще реже считаются с чужой болью, если она способна принести им хоть малейшую пользу. Тогда я еще умел ошибаться, Линнувиэль. Но та встреча была последней ошибкой, которую я совершил, будучи человеком. Да, она была очень недолгой – всего двое суток, которых в обычной жизни мы бы даже не заметили. Но для меня они растянулись на целую вечность и в конечном итоге стоили жизни нам обоим. По крайней мере, долгое время мне казалось именно так.

– Твоя сестра…

– Из нас троих эти сутки пережил только я, – сухо кивнула Белка. – Уцелел еще Литур, но сейчас речь не о нем, его в тот момент там не было. Больше в живых никого не осталось, и это – одна из причин, по которой я очень не люблю ваше племя и по которой все до единого Стражи из вашей заставы до сих пор обходят меня стороной.

Линнувиэль нервно дернул щекой, старательно отгоняя мысль, что часть без вести пропавших сородичей, которых и так насчитывалось в пределах немало, возможно, бесследно исчезли в недрах Проклятого леса не только по вине его коренных обитателей. Но представить себе, чтобы перворожденные, да еще Стражи, о которых ходило столько легенд, вдруг оказались настолько плохи, что смогли уступить этому дерзкому сорванцу… Неужто правда?!

Он судорожно вздохнул и сделал единственный правильный вывод:

– Значит, ты действительно Гончая?!

Белка ошарашенно замерла. Затем кашлянула, не совсем поняв причину вопроса, но потом рассмотрела красноречивое лицо эльфа, которое вдруг пошло красными пятнами, и громко расхохоталась.

– Линнувиэль! Ты, похоже, решил, что ту сценку со Шранком мы заранее продумали?! Как с Крикуном? Что я… ой, не могу… все это выдумал, чтобы вы прониклись уважением?! Ха-ха! А я-то все думал: чего это ваши ушастые так спокойно все восприняли, будто каждый день натыкаетесь на подобные сюрпризы. А вы, выходит, просто посчитали за глупую шутку?! У-у-у… – простонала Белка, держась за живот. – Нет, это действительно нечто! Шранк будет в полном восторге! А наши вовсе со смеху помрут, когда я это рассажу! Ох, мать моя! Нет, то, что вы меня за дурачка принимаете, это понятно, но чтобы сомневались в моем праве после того, как я его наглядно продемонстрировал… Н-да, такого еще не было! А ты хоть знаешь, что бывает с дураками, вздумавшими назваться Стражами не по праву?!