Нелюдь прав: такого не бывает. Просто не может быть, чтобы он сумел перекинуть на себя крохотный кусочек наших уз. Нет, нет и нет, потому что все на месте. Все как положено, как обычно. Я чувствую. За исключением того, что ушастый исправил ошибку, заново переплел старые нити, а ненужные убрал, чтобы не мешались. Но вот незадача: чего это он вдруг побелел и таращится, будто стоит тут и нагло читает чужие мысли? Ау, остроухий, ты вообще живой?!

– Живой, – обреченно отозвался эльф.

Траш совсем нахмурилась: он что, специально?!

– Нет. Сам не знаю, что случилось!

Эй! А в морду?!

– Давай, – измученно прикрыл глаза Таррэн. – Может, мне полегчает?

Хмера задумчиво шевельнула кончиком хвоста, и внимательно уставилась на нахала, который вдруг обессилено уронил голову на руки и затих.

Как сумел влезть-то? Как может меня слышать, если ни одной ниточки от меня к нему не тянется?! Может, от Белки осталась?

Кошка настороженно обнюхала спящую хозяйку, но нет: ничем не пахло. Гм, тогда в чем дело? Или это кровь сказалась? Не зря от него несет почти так же, как от того, другого. Эй! Ушастый, ты меня слышишь? Такое бывает?

Эльф потерянно покачал головой.

– Не знаю. Ничего уже не понимаю. Наверное, я сошел с ума?

Траш хитро прищурилась.

– Не продолжай, я понял, – Таррэн поспешно открыл глаза и с силой растер виски. – Может, ты права, и дело именно в крови? Если Талларен сумел поделиться с Белкой своей, да еще руны сродства использовал… не собирался же он каждый раз слюни ронять при одном только взгляде на нее?! Жаль, не знаю, как у него это получилось. Прости, но вам, кажется, придется потерпеть меня еще пару дней.

– Я т-те дам пару дней! А ну, проваливай отсюда! – гневно прошипел кто-то от распахнутой двери.

В ту же секунду в проеме нарисовался встревоженный Карраш. Его кто-то властно отпихнул, и в тесную комнатушку ворвалась сгорбленная старушенция с всклокоченными седыми волосами и сморщенным, как печеное яблоко, лицом. Худая, как палка, вся какая-то усохшая. По меркам эльфов, и вовсе – при смерти, однако все еще довольно шустрая и рассерженная, как дикая кошка.

– Вон отсюда! – замахнулась она на эльфа. – Прочь, кому сказала! Кто ее опять до такого довел?! Ну?!

– Они с Траш перестарались с узами.

– Я тебе дам «узы»! Сейчас уши-то как оборву!

– Не кричи, мать, – поморщился Таррэн, невольно обратившись к бабке, как было принято у смертных. – Бел выспаться надо и отдохнуть. Не дай небо, разбудишь.

– Ты, что ль, узы свел? – вдруг хищно прищурилась старуха, сверля его пристальным взглядом черных, как терновая ягода, глаз.

– Я.

– Маг? Хранитель?

Темный эльф только вздохнул.

– Можно и так сказать.

– А чего бледный такой? Идти-то сможешь?

– Смогу, – Таррэн подавил новый вздох и неохотно поднялся. Его снова шатнуло, а в груди появилось такое чувство, что буквально отрывает себя по-живому. На висках выступил холодный пот, дыхание на миг прервалось, а в глазах потемнело.

– Что, несладко? – понимающе хмыкнула бабка. – Бывает. А ты… неужели коснулся? Ого! Вижу, что сглупил! Ишь, как тебя крутит!

Она откинула покрывало, придирчиво изучила одежду Белки, которая была в абсолютном порядке. Зачем-то коснулась живота, провела морщинистой ладонью по гладкой щеке и удивленно обернулась.

– И ты сдержался? Даже под рубаху не полез?!

Таррэн устало привалился к косяку и мотнул головой: нет. Сказал же: не стану уподобляться другим... самцам. Не трону ее, хоть это и дьявольски трудно.

– Надо же, – с нескрываемым уважением протянула старушка. – Обычно вашего брата надо волоком оттаскивать… иди-ка ты к фонтану, остроухий, да водой холодной умойся. А за девочку не волнуйся: рану я сама перевяжу и стяну. Не надо тебе смотреть. Нельзя. Никому из вас нельзя, а то разум потеряете… ну, чего встал?! Слаб ты нынче со мной спорить, так что топай!