– Спрашивай.

– Умный мальчик, – приятно удивился эльф. – Или тебе кто-то подсказал? Неужели Белик постарался сохранить тебе жизнь?

– Спрашивай, – упрямо повторил Литур. – Что могу, расскажу.

– Меня интересует Сторожа и тот эльф, который тебя ранил. Момент вашей встречи можешь упустить – я его видел. Остальные тоже в курсе, поэтому перейдем сразу к делу: нам важно знать, как он умер, где и когда.

Юноша спокойно пожал плечами.

– Не имею понятия. Я видел его всего несколько секунд, а остальное знаю лишь со слов отца. Что касается Сторожи, то она сгорела дотла. В полночь, всего за пять ударов твоего сердца. И ровно через два дня после того, как нам встретился тот эльф. Мой отец, как ты уже знаешь, был Стражем, но в ту ночь он сидел возле меня вблизи Борревы, в хижине одного мага, к которому отнес сразу, как только нашел. Он единственный из Сторожи, кто выжил в ту ночь, и единственный, кто видел зарево от пожара своими глазами.

– Пламя действительно было зеленым? – быстро уточнил Таррэн.

– Нет. Скорее янтарным, с зелеными сполохами по краю. Но уже перед тем, как угаснуть, оно окрасилось зеленью полностью, после чего раздался взрыв, и все рухнуло. Мы сразу поняли, что там случилась беда, и отец хотел поехать туда, чтобы узнать, в чем дело, но Дииур запретил приближаться к пепелищу. А когда еще через день отца убила молния, он и мне не велел рассказывать, откуда я родом.

– Янтарное? Странно… если это посмертное проклятие, то пламя должно было быть зеленым. Таррэн, я прав? – немало озадачился Элиар, но Темный эльф посмотрел на него с неменьшим недоумением. – Что-то тут не вяжется: или твой отец ошибся, или же там был кто-то еще… ладно, потом разберемся, хотя я и чувствую, что не врешь. Каким образом тут замешан Белик?

Юноша странно сверкнул глазами.

– Это ты у него спроси.

– Гм… ладно. А что стало с деревней?

– Не знаю. Я больше никогда там не был.

– Почему? – ровно поинтересовался Таррэн. – Обычно людей тянет к родному дому, но ты туда не пошел. Что-то почувствовал? Испугался? Или просто решил забыть?

– Дииур запретил, – неохотно отозвался Литур. – Говорят, все, кто видели пожар и потом уехали из Сторожек, в течение нескольких лет заболели и поумирали один за другим. Я специально потом выяснял, объездил окрестные города, с народом поговорил, даже в Бекровеле походил, когда появилось время, но оказалось, что это правда – никого из Сторожек давно нет в живых. Кто погорел, кто в лесах сгинул, на кого бревно упало, кто-то утонул, а кто просто помер от старости… только я и выжил. Может, потому, что слишком долго провалялся в тот день без сознания, а может, из-за того, что отец сразу увез меня в город… не знаю. После встречи с эльфом мне почти год пришлось лежать трупом и глотать жидкую кашу, надеясь, что когда-нибудь все же смогу ходить. А когда это произошло, Дииур строго-настрого запретил появляться вблизи Сторожи. Говорил, что след того пожара еще долго будет тянуться за нами обоими, а потом, едва я окреп, и вовсе отправил в Гиенту. На шахту, чтобы я не смог сбежать и не сунулся сюда снова.

– А теперь ты, значит, вернулся… – задумчиво обронил Танарис, жуя свеже сорванную травинку. – Почему сейчас? Почему не годом раньше или позже? Что заставило тебя прийти именно в это время?

– Я же сказал – Дииур умер недавно. Но перед смертью он вызвал меня в Борреву и рассказал все, что успел передать ему отец, а еще… – юноша неожиданно прикрыл веки, будто старательно вспоминая строгий наказ. – Еще он сказал, что прошлое иногда возвращается, если на то воля небес, что смерть не вечна, а умершие имеют свойство говорить с нами сквозь время и землю, – прошептал он. – И что если я хочу их снова увидеть, должен вернуться к корням. Туда, где все началось…