– Это не ответ или только очень малая часть ответа. Я не могу поверить, что такой благоразумный и осторожный человек, как ты, мог совершить этот шаг, не предвидя, что он может возыметь какие-то последствия.

Бокх покашлял, но ничего не ответил.

– Ты ведь знал, что я веду войну. Что я веду войну очень тяжелую, с противником хоть и продажным, но опасным смертельно. Тебе ведь известно, что римляне не проиграли еще ни одной войны. Никому.

– Всему когда-нибудь приходит конец.

Вышагивавший Югурта остановился, повернувшись в сторону каменного возвышения:

– Так ты готов выступить на моей стороне?

– Я сказал лишь, что всему когда-нибудь приходит конец.

Югурта ударил ладонями по своим кожаным бокам.

– Ты опять уходишь от прямого ответа. Ты не хочешь понять, что окольные пути хороши, когда ты ведешь дела с врагом; в делах же, которые ты затеваешь с другом, лучшие пути – прямые.

Бокх покашлял.

Югурта усмехнулся.

– Я покажу тебе пример такого ведения дел, царь мавританский. Я научился этому у римлян. Я одним ударом разрублю ту путаницу, что возникла меж нами. Об одном прошу тебя: не спеши обижаться, если какие-то мои слова покажутся тебе слишком прямыми. Никакого намерения задеть тебя, твое величие, твое семейство, твое царство или ваших мавританских богов у меня нет и быть не может.

Сидящий подумал несколько секунд.

– Говори.

– Выдавая за меня свою дочь, ты стремился породниться не со мною…

Густые брови мавританца зашевелились, рот искривился больше обычного.

– Говори.

Югурта помолчал, неподвижно стоя перед каменным возвышением. Теперь он тоже стал доступен описанию. Чуть вытянутое лицо с вертикальными морщинами на щеках, благородного очертания подбородок, высокий чистый лоб. Только губы слишком тонкие, губы человека, привыкшего сдерживаться.

– Говори же, – проявил нетерпение Бокх.

В глазах Югурты промелькнули огоньки, независимые от света факелов. Он одержал первую, микроскопическую победу.

– Ты хотел породниться не со мною, но с римлянами. Я сейчас объясню свою мысль.

– Объясни, ибо пока в твоих словах я не вижу смысла. Может быть, ты хочешь сказать, что я их люблю? – Хрип перешел в кашель.

Югурта спокойно покачал головой:

– Нет, не это я хочу сказать. Ты их не любишь, нет. Ты их ненавидишь, может быть, даже сильнее меня. И знаешь почему?

– Я же сказал тебе, говори!

– Наши царства граничат, Нумидийское и Мавританское, но, в отличие от вашего, наше царство всегда принимало участие в делах Рима. Мы то помогали пунам своей конницей, то переходили на сторону римлян и помогали им в борьбе против пунов. Мы принимали римских послов, и они говорили с нашими царями как с равными. Наши цари были друзьями римского народа или, напротив, их врагами, но всегда были кем-то. Нас всегда знали в Риме.

– Ну и что? – попытался усмехнуться Бокх.

– А то, что судьбы мира вершатся нынче там и, может быть, будут вершиться еще много поколений, много десятков поколений. Хочется нам этого или не хочется. Не знаю, почему так получилось, мне не дано знать ответа на этот вопрос. Пуны были очень сильны, все моря и все крепости были у них. У них было все золото, они стали богаты и величественны. Но они не устояли. Царь Персей был наследником величайшего из царей – Александра, и он тоже повержен. Подчинилась Греция, подчинился Египет, трепещут северные варвары. У римлян не самые лучшие полководцы и не самые искусные воины, но они всегда побеждают. Пуны выставили против них Ганнибала и лучших фехтовальщиков Средиземноморья, лучших кавалеристов и самых обученных слонов – и все рухнуло.