Когда я абстрагировалась от его упыриной сущности, выворачивающей меня наизнанку, стало вдруг понятно, что Шиаду потрясающе, божественно красив. Они с Кирсашем были довольно похожи одинаковыми скулами и идентичным разлетом бровей, но лицо старшего принца было намного совершенней, каждая его черта продолжала другую без резких переходов и обрыва, существуя в абсолютной гармонии с остальными и потрясающим телом, скрытым темно-серыми складками тяжелого шарсая. Если провести параллели с вином, красота Шиаду была выдержана многими столетиями и отшлифована временем. Именно такие мужчины заставляли сердце всех женщин вне зависимости от возраста трепетать от единственного взгляда и ловить любое слово, срывающееся с идеально симметричных, тонко очерченных губ.

Мне все же не удалось удержаться от соблазна пририсовать маленькую бородавку на его щеке. И пока он не смотрел, я усиленно старалась ее стереть, чуть не подавившись от того, что точно такая же появилась на позирующей модели. Изучив лицо принца вдоль и поперек, я закончила эскиз, с удовлетворением понимая, что идеал имеет один единственный недостаток для художника – он скучен. Еще раз я за его портрет не примусь – там больше нечего искать. Все, что необходимо, уже найдено и перенесено на бумагу.

Задумавшись, я не сразу осознала, что принц довольно продолжительное время сидит молча, наблюдая за мной, и смущенно протянула ему листок. Бросив на рисунок скептический взгляд, он приподнял бровь.

– Вы считаете, что я такой? – поинтересовался он.

– Не всегда, – буркнула я, понимая, что пойманное мной состояние легкой мечтательности было на лице Шиаду одно-единственное мгновение, и посчитала нужным пояснить: – Я ничего не изобретаю, только воспроизвожу то, что вижу.

– А видите вы немало, – задумчиво проговорил дроу. – Что ж…

Тут я не выдержала и застонала.

– Прошу прощения, что перебиваю, но не могли бы мы продолжить завтра. У меня совсем нет сил. Если вы считаете, что я могу принести пользу роду, отвечая на вопросы, то дайте мне отдохнуть.

То, что я оставалась на коленях, по моему мнению, должно было иметь хоть какое-то значение для мерзавца!

Во время моей тирады глаза принца округлялись от изумления.

– Вы предлагаете мне еще одну беседу? – недоверчиво уточнил он.

Я осеклась.

– А вы что, уже закончили? – У меня даже не было желания обругать себя за поспешность.

– Вы хорошо себя чувствуете? – участливо поинтересовался Шиаду.

– Нет, и я пытаюсь вам об этом сказать.

– Голова не болит? – настаивал он.

– Болит еще как! Она скоро лопнет от ваших вопросов, – не сдержалась я.

– И только?

– А вам этого мало?! – Тут уже моему изумлению не было предела. – Я хочу в туалет, хочу есть, а также пить и спать, если вас это так интересует.

Мерзкий упырь снова откинулся на стул, рассматривая меня в упор. Я нервно сцепила пальцы в замок, не выдерживая его взгляда. Меня уже начинало мутить от жажды и желания выспаться, пока не было понятно, что из этого пересилит. Интересно, сколько прошло времени?

Принц не издал ни звука, но дверь внезапно открылась, впуская моего тюремщика.

– Проводите лайнере в ее покои, – приказал принц, поднимаясь. – Раз вы настаиваете, дорогая, на продолжении разговора, то в скором времени он состоится, но не здесь.

Я заскрежетала зубами – еще одной подобной беседы я не выдержу.

Выйдя из туалетной комнаты, я набросилась на стоявшую на столике воду, опустошив полграфина. Меня уже не трясло, а колотило, из-за чего вторая половина графина оказалась на полу. Если в оплоте Низар только облапал мою Льйи Тайги, покопавшись в ней, то Шиаду вскрыл и препарировал все внутренности, включая мозг. Не найдя в себе силы, чтобы раздеться, я рухнула на кровать поверх покрывала и провалилась в долгожданные объятия Морфея.