Он замолчал, вытянув длинную шею, чтобы осмотреться, но наш Наставник в этой операции был занят – играл с Фрэнсис в карты.

– Посмотри, к примеру, на Роба. Его личное дело идеально: учился в Гарварде, был армейским рейнджером, даже немного поработал агентом ФБР. Рост – сто восемьдесят сантиметров, вес – девяносто два килограмма. Он отлично обращается с огнестрельным оружием и неплохо говорит по-испански. Но зная это, мы никогда не догадаемся, что он… – Джуд затих. – Я хочу не просто видеть чье-то лицо; я хочу знать, какова его тень.

Похоже, что Блейк стал для Джуда первой утратой. Конечно, парнишка знал о том, что не все агенты возвращались с заданий, погибая то от выстрела, то от взрыва. Когда ты навсегда разлучаешься с тем, кого знал как самого себя, постепенно приспосабливаешься к этой особой боли и уже не пытаешься с кем-то снова сблизиться.

– Да? – переспросила я. – А мою тень ты видел?

Джуд посмотрел вниз, туда, где пятки его комично больших ботинок подпрыгивали на мате.

– Нет, – сказал он так тихо, что его голос почти потерялся в нескольких километрах прозрачного синего воздуха под нами. – Иногда мне кажется, я и лица-то твоего не видел.

Я никак не отреагировала на это признание. Мои руки застыли, но только из-за холода, а не из-за толщи льда, что намерз между нами за эти несколько секунд. Челюсти сжались, только чтобы не стучали зубы, а не для того, чтобы удержать меня от жалкого бессильного крика. Я не нуждалась в том, чтобы меня любили, хотели или заботились обо мне, не нуждалась в друзьях и определенно не нуждалась в ребенке, который однажды обвалил всю компьютерную сеть Лиги, запутавшись в собственных огромных ногах. А теперь он пытался заставить меня стать той, кем на самом деле я не была. Со мной все было в порядке. Просто немного замерзла.

Я еще глубже зарылась в куртку, уголком глаза наблюдая, как мальчик ерзает, докрасна выкручивая себе руки.

– «Бета» – хорошая группа, – наконец сказала я. – Будешь выполнять их приказы, и они тебя не обидят. «Альфе» на все начхать, и тогда старайся держаться рядом с другим ребенком, который сможет прикрыть твою спину. «Дельтой» руководит Фарбрингер, он любит детей.

– Правда? – переспросил Джуд, но его голос прозвучал безжизненно. Мальчишка изучал обрывок черной ткани, прицепившийся к его колену. – Руби, – произнес он так тихо, что за ревом самолета я с трудом его услышала. – Роб взял меня на операцию, чтобы убить?

Впервые я встретила Роба сразу после того, как Кейт вытащила меня из Термонда. Два агента Лиги договорились встретиться на заброшенной бензоколонке и привести с собой детей, которых сумеют освободить. Роб утверждал, что не смог вытащить своих и, пока его не обнаружили лагерные инспекторы, был вынужден сбежать один. Кейт, у которой с ним закрутился роман, не сомневаясь, ему поверила. Но один промах, одно небрежное касание, и его разум открылся моему. Я увидела правду.

В те ночи, когда я не лежала без сна, изводя себя мыслями о том, что случилось с Лиамом, Толстяком, Зу и девочками, которые остались в Термонде, мои сновидения заполнялись воспоминаниями Роба. Я видела лежащего на земле мальчика в капюшоне, забившегося в конвульсиях, когда агент выстрелил в него в упор. Видела лицо девочки, видела, как дрожат, умоляя о пощаде, ее губы и как сотрясается мусорный контейнер, когда Роб швыряет в него тело. Под конец я просыпалась совершенно разбитой не только потому, что на моих глазах снова и снова погибали люди, но и потому, что чувствовала, будто сама их убила. Так-то, малыш: хочешь «узнать чью-то тень» – попробуй сам побыть его тенью.