В магазине Беркли я проторчал целый день. Тащиться на машине домой ради обеда из хлопьев, а потом трястись обратно в город на вторую работу в «Шопрайт» смысла не было. К вечеру потеплело. Возьму-ка я лучше в магазине пакет картошки фри и кока-колу и заеду на автомойку самообслуживания, решил я. Вдруг приедет полная машина девчонок. Я уже был на полпути к мойке, и в голове у меня вертелись шорты и покрытые мыльной пеной ляжки, когда вдруг вспомнил, что следует забрать Джоди из гостей от Эсме Мерсер.

Я бы мог позвонить. Мама Эсме доставила бы Джоди в лучшем виде. Но я отправился к Мерсерам сам.

Дом у них по местным представлениям выглядел странно. Фасадом повернут к холмам, а не к дороге, сплошные окна, облицован дорогим кедром, не стандартным сайдингом, да к тому же деревянные панели остались некрашеными! Уже шесть лет все вокруг гадают, покрасят его когда-нибудь или нет.

В самом доме я никогда не был, но с дороги видно, что одна из комнат забита экзотическими растениями и плетеной мебелью. Джоди говорила, они называют ее «джунгли». А по вечерам мама Эсме, помыв посуду, просиживает там какое-то время перед тем, как купать Зака.

Фонари горели, хотя пока не совсем стемнело. Дни становились длиннее. Еще неделя – и введут летнее время. Я-то не очень радовался лишнему часу и грядущим теплым денечкам. Холод тоже не особенно люблю, но мне нравится, если на мне много одежды. Когда в прошлом году надолго вешал папашину куртку в шкаф, мне казалось, с меня шкуру содрали.

Я остановился рядом с синей «тойотой-селика» Келли. Мужнин джип «гранд-чероки» отсутствовал. Брэд был вице-президентом чего-то там в Национальном банке Лорел-Фоллз. А папа Келли был президентом. Узкий круг.

Две их собаки залаяли было и натянули свои цепи, но тут же узнали меня. Белый колли-полукровка заскулил, а черный лабрадор забегал вокруг будки. Собаки не забывают, кто их любит, неважно, что этот человек – редкий гость.

Я подошел поближе, распутал лабрадору цепь и чесал обеим собакам живот, пока у них глаза не подернулись дымкой.

Парадная дверь распахнулась, и во двор выбежала Джоди. Псы опять разгавкались. Джоди увидела меня, нахмурилась и бросилась назад в дом с криком:

– Это он. Не хочу уезжать.

Я воспользовался моментом, чтобы по достоинству оценить открывшийся вид. Владения Мерсеров спускались к круглому пруду, расположенному посреди лужайки цвета сукна на биллиардном столе. У подножия их холмов, сверкая галькой, вился ручей. Холмы взаправду принадлежали им. А мы на наших холмах только жили. Они не были нашими.

Дедушка Келли оставил ей пятьдесят акров земли со всеми полезными ископаемыми. Значит, старикашка не продался с потрохами угледобывающим компаниям. Не то что все прочие, кто отдал свои угодья на разграбление.

Он, да и еще Дева Мария – это единственные покойники, с кем бы мне хотелось встретиться.

За деревьями на склоне холма виднелась железная дорога, ведущая к конторе шахты. Дом Скипа рядом с конторой. По этим рельсам мы собирались отправиться в Калифорнию после того, как разделаемся с Донни.

Из дома выскочил Зак Мерсер, улыбнулся мне, крутанулся на каблуках и врезался прямо в мамину ногу. Келли ловко подхватила его на руки и велела успокоиться. Потом одарила меня ленивой женской улыбкой:

– Как дела, Харли?

– Все хорошо.

Она поглядела на собак колючим, суровым взглядом:

– Тихо вы!

Эсме и Джоди вылетели из дома и бросились к качелям. Зак потопал за ними.

Улыбка Келли сделалась шире. Мне припомнилась наша встреча в «Шопрайте» и ее мгновенная перемена настроения.