Вернулся Ник:

– Купил, – коротко отчитался он, – попросил у аптекарши походную аптечку с необходимыми и дешевыми лекарствами.

– Пригодятся, – кивнул Дафф. – Ты правильно сделал.

После короткого передыха вновь отправились искать дверь. Коричневая деревянная дверь, исписанная белым мелом, массивная железная дверь государственного учреждения, обшарпанная дверь подъезда, дверь подсобного помещения, закрытая на массивный засов, даже памятник двери – такой отыскался на набережной. С последним Анаит испытала уверенность, что все получится. Сейчас они пройдут через эту дверь и окажутся… Ну где-то окажутся.

Безрезультатно – так можно было подвести итог многочасовых скитаний. Понемногу начало темнеть – вечер опускался на город. Тени удлинились, народу на улицах прибавилось – многие спешили домой после работы. Город постепенно укутывался в тени, словно в плащ, скрывая недостатки фасада и неровности дорожек в надвигающемся сумраке. Зажглось уличное освещение, добавившее городу волшебства и молодости: так на сцене выставляют свет, чтобы подчеркнуть одно и спрятать другое.

В кафедральном соборе звучал орган. Анаит и парни невольно остановились, чтобы послушать. Денег на концерт было жалко, да и время безжалостно испарялось, но музыка захватила их в призрачные сети.

– Сколько часов осталось? – Ник снова включил смартфон.

– Пять или шесть, – Дафф смотрел куда-то вдаль, опираясь на невысокое ограждение вдоль канала.

– Вот вляпались! – воскликнул в сердцах Ник, и Анаит с ним была согласна. – Пропала эта дверь, что ли?!

Сперва казалось, что они быстро найдут дверь, раз Хранителю пути это зачем-то нужно. А теперь выясняется, что утром они потратили драгоценное время, и оставшиеся часы утекают, как вода из треснувшего аквариума.

– Хоть бы подсказку какую дал, – продолжал возмущаться Ник. – Мы что, ясновидящие?!

Анаит охватила тоска: что за ерунда?! Ей всего шестнадцать (шесть лет, подсказал внутренний голос), она не хочет умирать (ты мертва уже десять лет, исправил он же).

– Пошли, – она подхватила рюкзак.

– Куда? – Дафф не тронулся с места.

Анаит развернулась к парням:

– Пока у нас есть время, надо искать. Я хочу увидеть родителей!

Она зашагала в полной уверенности, что они последуют за ней, и не ошиблась: вскоре Дафф и Ник догнали ее.

Через полчаса Ник взмолился:

– Давайте хоть кофе купим, пока заведения не закрылись.

Они притормозили возле кофе на вынос. В открытом окне были видны парень с девушкой, которые уже начали собираться.

– Можно три кофе? – попросил Ник.

– И эклеров, – Анаит решила: гулять, так гулять! Если она умрет, оставшиеся на карте деньги точно не понадобятся.

Они забрали заказ – два капучино и рафф с эклерами – и неспешно отправились дальше. Дома плотно примыкали друг к другу, ни скамеек, ни низких ограждений, куда можно было бы присесть. Посреди одного из зданий виднелась арка, Ник свернул в нее, чтобы выйти во двор. Здесь было темно, Анаит включила фонарик на смартфоне и остановилась: арка была исписана граффити.

– Прикольно, – Дафф рассматривал желтого дракона с бородой.

Подошел Ник и осветил изображение зажигалкой. Они переходили от одного рисунка к другому, затем переместились к противоположной двери. Все усиленно делали вид, что все в порядке. Хотя Анаит захотелось, как в детстве, свернуться в позу эмбриона и замереть. В горле пересохло, сердце учащенно билось, она уже в третий раз за минуту проверила время: сколько им осталось?

Парни тоже держали лицо, хотя Анаит – профессиональная привычка – отметила, что Дафф задумчиво кусает нижнюю губу, а Ник повторяет движения, например, дважды поправляет волосы. Но вслух свои страхи никто не озвучил, все старательно замалчивали эту тему. А потом Анаит увидела ее – серую дверь, нарисованную на краю арки. Изображение было схематичное: три ступеньки, прямоугольник двери, покрытый короткими штрихами, и ручка в виде запятой. Анаит смотрела на дверь и ощущала, как чувство огромной тяжести сваливается с плеч.