Вот в этом-то месте Паррандеро и Луис Верде и встретились, и именно оно было заранее уготовано одному из них как место последнего земного упокоения.

Встретились, остановились на расстоянии десяти шагов друг от друга, посмотрели друг другу в глаза, помолчали – каждый, вероятно, думая о своем. А впрочем, почему о своем? У каждого из них сейчас отчаянно вертелась в голове одна и та же мысль – как бы так половчее расправиться с врагом и самому остаться в живых. Именно эта мысль и владела ими, потому что они прекрасно знали, для чего встретились в этом глухом месте. И знали также, что уйти отсюда может лишь один из них…

В отличие от Паррандеро, Луис Верде умел улыбаться по-настоящему, а не скалиться холодным оскалом, подобно зверю. Он, конечно, мало чем отличался от своего соперника, но все же что-то человеческое в нем еще тлело. Улыбка у него была искренней и задорной, даже какой-то детской, несмотря на смертельную опасность для себя.

– Ну что, красавчик, вот мы и сошлись на одной дорожке! – улыбаясь, сказал он. – Вернее, свели нас на этой дорожке. Столкнули лбами, как двух буйволов. А дорожка-то – узенькая! Уж такая узенькая, что одному из нас придется уступить.

Говоря так, Луис Верде держал правую руку на отлете на уровне бедра. Там, под цветастой рубахой навыпуск, у него в кобуре лежал пистолет со взведенным курком. И всего-то оставалось, что выхватить этот пистолет и выстрелить. Выхватить – на мгновение быстрее, чем это сделает Паррандеро.

В той же самой позе и с таким же намерением застыл и Паррандеро. Оба караулили мельчайшие движения друг друга, и не только движения, но и взгляды, и даже вздохи. Взгляды и вздохи тоже много значили в этой нелепой, киношной, но в то же время по-настоящему смертельной дуэли.

– Слушай, красавчик, – снова заговорил Луис Верде. – А может, ну его все к дьяволу?! Может, мы просто одновременно повернемся друг к другу спинами и разойдемся, каждый в свою сторону? В конце концов, что нам делить? Куба – остров большой, так что как-нибудь договоримся. Как тебе предложение? Лично я ничуть не против такого развития событий. Умереть мы с тобой всегда успеем. Ну, так как?

Но и на это Паррандеро ничего не ответил. И не потому, что не был согласен со словами Луиса Верде. Как раз таки наоборот – он был с ними согласен. Он и сам был бы не прочь разойтись со своим врагом в разные стороны, а уж там – как получится, но понимал, что не сделает этого. Он… боялся. Во-первых, боялся Луиса Верде: а вдруг эти его слова – всего лишь хитрая уловка, и, стоит ему только повернуться к нему спиной, он тут же выстрелит… Могло ли такое быть? А почему бы и нет? Сам он столько раз стрелял другим в спину – значит, и в его спину кто-то может выстрелить. Это очень хороший способ расправиться с противником, надежный способ. Когда ты стреляешь противнику в спину, он в этот самый момент не может ответно выстрелить в тебя. Паррандеро это прекрасно знал, да и Луис Верде – тоже. Так что не следовало верить миролюбивым и, в общем-то, разумным словам, которые тот произнес.

Итак, это – во-первых, а было еще и во-вторых. Помимо Луиса Верде Паррандеро боялся еще и Сэма. Его самого или тех, кто угадывался за его спиной, – в данном случае это было неважно. А что, если Сэм или кто-то из его компании сейчас наблюдает за дуэлью? Затаились и – наблюдают? И что тогда? А тогда будет вот что: если Паррандеро и Луис Верде не будут стрелять друг в друга, то в них выстрелит Сэм из своей засады – в кого-то одного из них или сразу в двоих. Скорее всего, все же в обоих, раз они посмели заключить между собой перемирие и ослушаться Сэма. Такое не прощается, такого правила в этой смертельной игре нет – это Сэм объяснил Паррандеро весьма доходчиво. Да, наверно, и Луису Верде тоже.