– Долгая история и очень обычная. Захочет, расскажет сама.

– Ты хотя бы знаешь, где ее искать?

– Знаю. И у нас появился очень славный друг. Некий лекарь, которого выгнали из Академии за излишнюю приверженность науке.

– Ему можно верить?

– Мне кажется, вполне, Лупе за него ручается.

– Если только мы не ошиблись в Белом Мосту…

– А мы ошиблись?

– Очень надеюсь, что нет. – Герцог задумчиво посмотрел на жабий браслет, но ответа не последовало. – Надо бы узнать, кому помешал бедняга Альфред… Знаешь, мне казалось, что он всегда был эркардом Гелани и всегда им будет… Светлая ему память, добрый был человек, хоть и гордый, не нам чета… Что Стефан?

– Неудивительно, что дворцовый маг-медикус оказался бессилен и списал все на счет простуды. Не знаю, насколько ты силен в магии, тем более эльфийской…

– В медицине я полный профан, разве что кровь остановить смогу.

– Но ты говоришь по-эльфийски.

– Говорил, да и то кое-как. Это память об одном давнем походе. Где меня только не носило… Однажды меня забросило на острова, где жили эльфы, не желавшие иметь ничего общего не только с людьми, но и с себе подобными. Они мне помогли, я прожил на островах пару лет, потом мне удалось вернуться.

– Я много слышал о приключениях Счастливчика Рене, но об этом никогда не говорили.

– Об этом никто не знал. Я дал клятву и держал ее двадцать лет. Сейчас я должен сказать правду, чтобы в свою очередь ее услышать. Итак, я знаю, что эльфы существуют, обладают собственной магией, при этом преследуя разные цели, и что ты – один из них, хотя в тебе много человеческого. Пожив среди Светорожденных, я не могу ошибаться.

– Я – разведчик. Кому я помогаю, долго рассказывать, но пославшие меня озабочены тем, что прочли в старых книгах.

– Ты имеешь в виду Пророчество?

– Звездный Лебедь, вы знаете и это?

– Повторяю, я жил среди эльфов. Не знаю всех тонкостей, но у меня ощущение, что над миром подвешен меч.

– Пожалуй, да, если представить, что меч этот как плод. Сначала была завязь, потом этот меч рос, долго рос, а теперь созрел и готов упасть на наши головы… Самое печальное, что мы о нем почти ничего не знаем. Да, были некоторые знамения, упоминавшиеся в Пророчестве, но они говорят о сроке, а не о сути угрозы…

– Что будем делать?

– Разбираться в том, что в состоянии постичь, монсигнор.

– Роман, я второй раз прошу тебя, оставь этикет. Впереди нас ждет Проклятый знает что, а ты строишь между нами стенку. Ты мне можешь рассказать о Пророчестве?

– Я должен это сделать. Ты – Первый паладин Зеленого храма, истинный правитель Эланда, твое имя известно в Святом граде, и только ты можешь добиться для меня аудиенции у Архипастыря.

– У Филиппа? Умный человек, но не представляю, чем его святейшество может быть нам полезен. Я не верю, что молитвами мы сможем оттянуть конец света.

– Хвала Великому Лебедю, что он послал нам встречу! Ты в самом деле бесстрашный человек. И ты не слеп.

– Просто я не умею и не люблю молиться. Мы сами отвечаем за себя и за тех, кто слабее нас. Если считать, что мы созданы по образу и подобию божьему, то это не две руки и две ноги, а свобода воли… Конечно, Филипп тебя примет, только что это нам даст?

– Возможность узнать о Пророчестве больше.

– Ты хочешь сказать, что у эльфов нет полного текста?

– Нет и никогда не было. Более того, единого Пророчества как такового никогда не существовало. Это эклектика…

– Понимаю…

– Нет, ты все-таки необыкновенный моряк, Рене.

– Я много повидавший моряк. И я требую, чтобы ты наконец объяснил мне все.

– Изволь. – Роман какое-то время помолчал, а потом медленно начал: – Мне известны шесть вариантов Пророчества, пересказываемые церковниками, эльфами, гоблинами, атэвами, кангами и племенами Черного Сура. Все они по понятным причинам знают лишь что-то одно, причем на каждое истинное слово приходится мешок шелухи, а понятия «белого» и «черного», «своих» и «врагов» у сначала враждовавших, а затем разделенных столь разное, что я не уверен, что сложенная мною и моими союзниками мозаика – правильная. Да и дыр в ней больше, чем хотелось бы.