В квартире пахло ладаном и амброй. Следователь поморщился от едкого запаха. Зеркала были занавешены, везде горели свечи и лампадки, а в дверном проеме, ведущем в комнату, колыхались длинные нити с нанизанными на них косточками и черепками. Антон закончил к его приходу – Кардашов услышал тихое позвякивание вериг на кухне, и тут же зашумел чайник. Криминалисты уже работали вовсю, а лейтенант устроился на стуле в центре комнаты и, высунув от усердия кончик языка, под диктовку судмедэксперта составлял протокол.

– Осмотр спокойно прошел? – поинтересовался Кардашов у лейтенанта.

– Ага, ваш жрец говорит, случай неопасный, взвод упокоения не нужен, можно работать, – ответил тот, не отрываясь от письма.

– Следы борьбы? – спросил на автомате.

Лейтенант растерянно осмотрелся:

– Как видите, в изобилии.

И правда – пол был усеян обломками мебели и осколками битой посуды. Под окном в луже воды, натекшей из вазы, лежал букет цветов. Кардашов, глядя под ноги и осторожно ступая, приблизился к телу.

Белые ноги в синяках, бугорки целлюлита на изрезанных бедрах. Халат, коричневый от крови, распахнут на груди, одна чашечка лифчика чуть съехала вниз. Между грудей поблескивает амулет – маленький рунный камушек. Руки, тонкие и изящные, тоже в синяках, несколько ногтей содрано. Перерезанное горло. Лицо…

Вглядевшись в лицо, следователь вздрогнул. Неприятно так вздрогнул и почувствовал пустоту, ухнувшую в груди. Ноги отказались слушаться, закружилась голова. Он кое-как подошел к кровати и присел на край, не отрывая глаз от лица убитой.

– Эй, как там тебя…

– Самойлов, – недовольно отозвался лейтенант.

– Да, Самойлов, извини, запамятовал… Назови еще раз фамилию и имя потерпевшей.

– Сердюк Вероника.

– Да ну на хер…

Зашуршали нитки в дверном проеме, защелкал жемчуг.

– В чем дело, капитан?

Кардашов поднял отчаянный взгляд на Антона:

– Это не Сердюк. Это Идимешева Аида.

– Уверен?

– Уверен. Я ее на прошлой неделе оформлял. Тело за гаражами нашли на Первомайской, там без тебя обошлось.

Лейтенант, переводя недоумевающий взгляд с Антона на Кардашова, захлопнул папку с протоколом:

– Товарищ капитан. Вы как себя чувствуете? Какая Идимешева? Сердюк Вероника, я говорю – вот паспорт ее на столе.

Кардашов взвился с кровати:

– Где?

Схватил паспорт, открыл и вгляделся в фото:

– Фото, может, и Сердюк. А это, – следователь указал пальцем на тело, – Идимешева.

Жрец шагнул к нему, выставив перед собой открытые ладони:

– Так, капитан, успокойся. Опиши лицо убитой. Что ты видишь?

Кардашов глянул на труп:

– Хакаска. Глаза темные, брови тонкие, выщипанные. На лбу тонкий шрам над левой бровью. Скулы острые, вообще лицо – типичное монголоидное, только кожа очень светлая. Волосы черные, длинный хвост.

Жрец переспросил:

– Точно хакаска? – и, не дожидаясь ответа, скомандовал Самойлову. – Сходи на кухню покурить и экспертов с собой возьми. Дверь закройте.

Когда лейтенант скрылся, Антон, звякнув металлом, подошел вплотную к Кардашову и тихо сказал:

– Пусть выдергивают участкового и заканчивают без тебя. Тебе необходимо передать дело другому следователю. А сейчас поехали к нам в святилище. Надо поговорить.

Жрец задумчиво мерял шагами свою комнатенку, а Кардашов терпеливо ждал, пока он соберется с мыслями. Наконец Антон заговорил.

– Смотри, капитан, – сказал он, – ты увидел там Идимешеву, которую уже видел мертвой неделю назад. Так?

Кардашов кивнул, и иерофант продолжил:

– А я и все остальные видим Сердюк Веронику. Курносую шатенку с короткой стрижкой. Квартиру я проверил, она чиста. Значит, дело не в квартире. И не в этой убитой, мы-то ее видели нормально. Понимаешь? Расскажи про Идимешеву, что там и как было.