– Академия Защитников – это военное заведение. Вашу дочь поставят на довольствие и полное королевское обеспечение. Она ни в чем не будет нуждаться, поверьте! Поэтому лучше взять только самое дорогое сердцу, как память о родных и близких. Все остальное ей не пригодится.

Чем не облегчил, а усугубил переживания моих родных, особенно «памятью о родных». Мамочка с мольбой просипела:

– Мы сможем еще встретиться с дочерью?

– Может быть… когда-нибудь, – парень ушел от прямого ответа, но кому не ясно, что за этим стоит?

Неожиданно наше прощание нарушила Катерина Стречер, на свою беду тоже оказавшаяся одаренной. Появление дочери бургомистра у злосчастной повозки оказалось настолько шокирующим, что даже мама перестала плакать. Мы с семьей во все глаза смотрели, как бургомистр семенил за членами комиссии и, заламывая руки, яростно в чем-то их убеждал, но неизменно получал отказ. Бургомистр злился, ругался, но бесполезно. А его дочь, яркая розовая красавица Рина, как и я до того, шла словно на плаху: поникшая и испуганно сжимавшая в руках не менее дурацкий, чем мой кружевной саквояж, вышитый цветочками ридикюль.

Вскоре меня, Рину и Оллера усадили в одну повозку, пятерых представителей власти в камзолах и плащах – в другую и повезли к стационарному порталу, ведущему в столицу. А Кинсборо провожал нас плачем наших матерей и тянущим, тоскливым завыванием флейты.

Так закончилась моя прежняя жизнь.

В Дарате, столице Солверса, я была лишь единожды. Папа возил всю нашу семью на большую ярмарку три года назад. И тогда высокие шпили дворца и трех древних храмов поразили меня в самое сердце каким-то запредельным величием. Трехэтажные дома, сплошной стеной выстроившиеся вдоль широких ровных улиц; многочисленные площади, маленькие и большие, с толпами шумного народа, стекавшегося на базарную площадь закупиться и повеселиться, бойкая, веселая торговля – все это тогда оглушило, заворожило, увлекло…

Сегодня над Даратой теснились темные кучевые облака, пряча солнышко, по улицам, как и у нас, лились многоголосые стоны флейт. Над дворцом и храмами ветер трепал черные флаги Недели Ушедших.

Наша поскрипывающая узкая повозка, рассчитанная максимум на четырех пассажиров, в сопровождении пятерых пеших конвоиров, пройдя сквозь портал, противно застучала колесами по мостовой. Мы с Риной, сидя рядышком на жесткой лавке, невольно жались друг к дружке. Оллер, сидевший напротив, мрачно, исподлобья рассматривал город. Сновавшие мимо люди глазели на нас троих с нескрываемой жалостью, словно нас, невинных жертв, везут на плаху.

Наш «печальный» отряд проехал через огромный город и покинул его через северные ворота. Но долго гадать, зачем мы проделали такой путь, не пришлось. Впереди, километрах в двух от столицы, на фоне почти фиолетовых туч и в окружении темнеющего хвойного леса виднелись замковые башни. Сомнений, что это и есть цель нашего путешествия – Академия Защитников – не было.

По дороге к академии мы нагнали еще одну повозку, в которой в сопровождении двоих мужчин в черных плащах на лавке тосковал один пассажир – напряженный худощавый парень в нарядной дорогой одежде, с прямой, будто каменной, спиной. Я присмотрелась к нему, прикидывая, откуда этот бедолага. Густые короткие русые волосы, смуглое лицо с правильными тонкими чертами, яркие желто-карие глаза. Наверняка из купеческих, либо сын какого-нибудь банкира. Оглянувшись на скрип нашей телеги, он сначала внимательно всех осмотрел, а затем неожиданно расслабился. Даже улыбнулся. Видимо, не захотел выглядеть трусом перед испуганно сжавшимися девушками.