- Ну, видимо, так и придется поступить, - спокойно заметила госпожа. Я задохнулся от ужаса: «Ну почему? Вот так сразу?!»

- Если ты выпил свои таблеточки, то только там найдешь женщин, которые «используют тебя по назначению», - продолжила она. - А у меня что-то всякое желание пропало.

Я выдохнул, не веря своему спасению:

- Я не выпил, не успел, выплюнул... Я дурак!

- С этим не поспоришь, - вздохнула она. А мне просто стало стыдно: почему, вместо того, чтобы сделать что-то полезное, я приношу одни проблемы?

- Не успел выпить? Ну, хоть здесь все хорошо!

Колени подогнулись сами: сейчас меня не нужно было заставлять, принуждать, пугать. Стыд никуда не делся, и очень хотелось попытаться объяснить свое поведение. Хотя бы затем, чтобы меня не считали неблагодарным идиотом. Ах, да, от клейма идиота точно никуда не деться... ну, попробую объяснить, что я не притворялся влюбленным, а просто боялся осечки.

- Я должен был пить эти таблетки там, - начал я, надеясь, что и так понятно, о каком месте говорю, - но старался не пить, хотя иногда следили и заставляли. Но там мне было наплевать, что обо мне подумают, а тут... тут побоялся, что вас обижу. Потому что я хочу, но не уверен, смогу ли! После всего, что было...

Сказал. Объяснил. Не сорвался в истерику, хотя несколько раз голос чуть не прервался, чуть не потерялись слова. Но я справился.

- Дурак ты инициативный! - вдруг легко встала со своего диванчика госпожа, подошла и погладила меня по волосам, приподнимая мое красное от стыда лицо, которое я упорно устремлял вниз.

Стыдно и страшно смотреть ей в глаза. А ласковые пальцы - это, оказывается, так приятно! Почему я не могу сказать ей об этом, не найду слов?

И тут позорная истерика вдруг накрыла с головой: я всхлипнул и обнял ее колени, уткнувшись в них головой. Душили сухие рыдания, и я оплакивал все, что так и не смог выразить словами: и неспособность относиться ко всему легко, и неспособность соблазнить просто для того, чтобы сделать девушке приятно! И то, что я испортил свою жизнь, и не верну ее назад. Клеймо шлюхи останется навсегда.

- И как ты до этого возраста вообще дожил со своими инициативами?! - без злости возмутилась госпожа Инесса, даже с какой-то заботой в голосе, и я, не удержавшись, фыркнул от смеха. Может, лучше бы и не дожил... но уж что есть, то и есть!

- Ладно, раз смеёшься - значит, не все так страшно! - заключила она. - Вставай, пойдем туда, к дивану!

- Живой? - спросила она, когда я, отворачивая красное лицо, сел на указанное место, а потом снова положил голову ей на колени. Не гонят же?

- Рэн, - вдруг озабоченно спросила она, - может, тебе нужен врач? Потому что вряд ли обычному человеку легко все это пережить...

- Нет! - чуть не подскочил я. - Не нужно! Пожалуйста!

- Бестолочь! - заметила она. - Тебе же плохо! А делаешь вид, что все хорошо.

- Нет, не нужно меня жалеть, пожалуйста!

Логики в моих словах, конечно, нет вообще. Но какого-то врача я просто не переживу - умру от стыда.

- Давай договоримся: если ты поймёшь, что нужно поговорить - ты подойдёшь ко мне.

- Не надо меня жалеть! - слабо трепыхнулся я.

- Я тебя не буду жалеть, когда выпорю за все твои гениальные инициативы! - торжественно пообещала она, и я даже пожалел, что, на самом деле, вряд ли выпорет: может, чувство вины у меня бы ушло. - Меня бы кто пожалел... – продолжила она, и, поморщившись, дотронулась до виска.

- Что-то болит? – не понял я. - Голова? После нашего разговора?

- И до него болела, - ответила она. - Погода, или что там ещё... надо вторую таблетку выпить.