Только я кое-чего не учёл: во-первых, излишней обитаемости Нави, во-вторых, что собрался пронести ни кого-то, а сильного мага, притом без сознания. Такая добыча.. кто же откажется? Переход, который по обыкновенью не занимает и мига, вдруг растянулся, пространство стало вязким, липким, дрожащим, как студень, словом, Навь взялась за нас всерьёз. Если я ей не был нужен и даром, то Мигель очень даже. Мне самому вдруг захотелось выругаться как пьяный матрос: как можно было так постыдно просчитаться! Не сложить в уме два и два!

Мигом взяв нас в кольцо, но не решаясь вот так сразу напасть, вокруг собрались какие-то совсем непотребные твари, которых видеть мне покамест не доводилось: злые, голодные, неспособные притом вырваться из западни и запертые меж мирами. Я замер, крепче прижав к груди неподвижное тело. Ну уж нет. Вдруг я почувствовал, как внутри меня что-то всколыхнулось, какая-то чудовищная непонятная сила. И тут-то я понял одно: если воспользуюсь ей, обратного пути не будет. Что-то изменится. Возможно даже, всё.

Среди груды хлама и мусора, невообразимых нагромождений предметов и оскаленных морд я внезапно заприметил надтреснутое зеркало, лежащее боком возле обратившегося в труху шкафа, напрочь изъеденного древоточцем. А в нём…

«Не трогай, это на Новый Год», – как всегда ехидно проговорил двойник, запросто угадав направление моих мыслей.

Я так посмотрел на него, что он, похоже, догадался, что мне не до шуток.

«Она тебя просто сожрёт: ам, и всё», – равнодушно предупредил он, но в его развязном обращении отчётливо чувствовалась напряжённость.

«Что тогда?!»

Не знаю, зачем я спрашивал его. Он-то мне явно добра не желал. Впрочем, кто его знает.

Мои собственные способности были сильно ограничены ещё и тем, что на руках у меня был человек, а запястья до сих пор опоясывала тонкая серебристая нить. Потому я не мог просто разогнать эту свору по одному мановенью: последствия могли быть печальными – эта с волосок ниточка от любого неосторожного движенья грозила запросто оборваться, хотя вот только что выдержала нас двоих и жар огненной реки заодно.

Доппельгангер тем временем упредительно ткнул пальцем куда-то мне за спину. И я кожей ощутил чьё-то присутствие. А после медленно обернулся. Пускай здесь хватало Навьих, решавших, кто первым рискнёт наброситься на нас, этот к ним не относился. Высокий худощавый силуэт неторопливо, будто бы даже снисходительно приподнял руку, и ни с того, ни с сего монстры и химеры, строившие на нас далеко идущие планы, в ужасе кинулись прочь, с визгом, шипеньем и хрюканьем, а я в свой черёд, не мешкая, изо всех сил рванул в Явь, чувствуя, как ослабла хватка тёмного пространства. Кто уж нас так выручил.. спасибо ему, конечно, но раскланиваться сейчас, рассыпаясь в благодарностях, времени не было категорически.

Глава

XXVIII

. Инструмент.

Я сидел на полу рядом, осторожно распутывая тончайшую нить на запястьях, и смотрел на Михаила, непроизвольно изучая его в томительном ожиданье. Чёрные брови, длинные ресницы, слегка опаленные жаром. Черты лица моего ученика были, скорее, аристократичными, нежели мужественными, нос прямой, без малейшей горбинки, красиво очерченные скулы, заострённый подбородок. Ладони у него были узкие, пальцы тонкие, в аккурат для магических пассов или сложных музыкальных этюдов, кожа светлая с лёгким синеватым флёром. Вместе с тем, как я про себя отметил, его и моя бледность разнились между собой невероятно: его бледность имела едва уловимые градации, которые угадывались и в тонких бескровных губах Мигеля, и во впалых щеках, и в каждой малейшей чёрточке лица, осеняя трепетным дыханием жизни всё его существо. Ну а моя бледность в свой черёд была белоснежностью мрамора – безжизненной и холодной. Неужели я всё-таки мёртвый и Ленор оказалась права?.. Бывают ли ангелы.. мёртвыми?