—Я сам буду тебя тренировать, — ослабляю захват, с которым до этого сжимал ее руку и, слегка, поддевая пальцы, веду за собой в противоположную от ринга сторону в залы для персональных тренировок. У Вахи тут места — боинг посадить хватит.

—Ты и мертвого заебешь! Света, он придурок, он не научит тебя ничему, — смеется в ответ Белов, но вот в его напускном веселье и подозрительном взгляде, что так и плывет в сторону наших рук, я читаю нечто предупреждающее. Явно появляется один коршун, который будет за мной следит с особым остервенением. —Потом, как кое-кто наиграется в хорошего полицейского, приходи к плохому. Продолжим.

Я слышу сбивчивое дыхание девочки, ощущаю, как пальцы дергаются в моих руках, и чисто на автомате начинаю поглаживать нежную кожу, чтобы успокоить. Или успокоиться. Но это вообще не вариант. Ни один гребанный выход из ситуации не представляется возможным.

Мы молча заходим в зал, устеленный матами и обставленный зеркалами по периметру: тут обучаются даже гимнастике, танцам и еще какой-то штуке. В основном малые дети. Дочь Вахи закончила хореографический факультет, вот отец и старается помочь в реализации преподавательской деятельности, помимо того, что эта женщина еще и преподает в вузе.

Сейчас здесь никого. Я блокирую желание закрыть дверь на замок, хоть и предлог найти можно. Вместо этого захлопываю дверь, снимаю обувь и иду в цент зала. Света делает то же самое, только оглядывается по сторонам, потому что видит все это впервые.

Зал и правда детский, во многом благодаря постерам с героями из разных мультфильмов.

Я останавливаюсь и резко поворачиваюсь, Света же, увлеченная интерьером, продолжает идти, от чего мы сталкиваемся телами, рождая мощный удар тока, направленный прямо мне в солнечное сплетение. Дыхание рвется по швам, как тонкая ткань старой футболки.

—Ой, — Света делает шаг назад, одновременно с этим становясь буквально пунцовой. Смущенная.

А я смотрю на разливающуюся по щекам красноту и пытаюсь найти причину, чтобы не провести по ней пальцем.

20. 20

СВЕТА

У меня сердце заходится как бешеное, каждый вздох — на разрыв, потому что я вся словно напичкана нервами, стоит только вспомнить тот безумный взгляд, каким меня обжог Женя. Думала, он Влада просто размажет…Одновременно со странной радостью, что прошивает тело, у меня еще и страх зародился, что реально подерутся и, не дай Бог, навредят друг другу.

Ну в самом деле… Мне не было больно, и в какой-то степени я понимаю брата, он реально хочет как лучше. Для меня в первую очередь, ведь никто не будет поддаваться в жизненной ситуации, что может стать фатальной.

Но то, как к нам подлетел мой телохранитель, буквально сбивает с ног. Откуда же он наблюдал? Может…мама права? Может все именно так, как она говорила? Давя в зачатке туповатую улыбку на пол-лица, я покорно иду за человеком, которому доверяю больше, чем себе, и не просто иду, а наслаждаюсь прекрасным видом на мускулистую спину с перекатывающимися мышцами, на широкую шею и коротко-стриженный ежик на затылке. Он иногда так стрижется, словно в армии, не то под двойку, не то под тройку. Конечно, ему идет, но сразу делает черты лица суровее, а вид немного более пугающий.

Будто бы есть куда суровее, он ведь и без этого самый настоящий брутальный мужик. Щеки опять горят, а вот мои трясущиеся пальцы в его руке— лед, что тает от слабого трения, создаваемого движением наших тел. Мне его лишаться не хочется, но в силу обстоятельств мужчина меня отпускает первым, а затем шустро разувается, и я опять стекаю вниз на его согнутую фигуру. Даже в таком положении он смотрится как Олимпийский бог.