Повинуясь эмоциональному импульсу, еду в ближайшую кондитерскую. Там покупаю пирожные, а затем поднимаюсь к Еве. Знаю, что таким образом нарушаю собственное правило – не сближаться с клиентом. Но не могу оставаться в стороне и делать вид, что всё окей, когда этой девочке плохо.

— Доброе утро! Как ты? – улыбаюсь, переступая порог её квартиры.

— Привет! Нормально, - произносит Ева бесцветным голосом.

Ну да, ну да. От «нормально» она сейчас так же далека, как от Луны. Бледная, непричёсанная, в пижаме. В глазах – вселенская скорбь. Мне охренеть как хочется обнять Стрекозу, чтобы пожалеть, но это будет уже перебор.

— Ты меня на кофе как-то приглашала. Вот я пришёл, - протягиваю коробку с пирожными.

— Спасибо! – еле заметно улыбается Ева. – Проходите.

— Не знал, какие ты любишь. Набрал разных, - поясняю, когда она выкладывает сладости на тарелку.

— Спасибо, Алекс. Вы милый, - вежливости хозяйке дома не занимать. Но в данный момент это её качество бесит. Я хочу видеть ту, эмоциональную Еву, которая хохотала и фонтанировала идеями по защите природы. Или, на худой конец, пусть кричит от злости и бьёт посуду. Всё что угодно, только бы не отгораживалась от меня коконом безразличия.

— Можешь обращаться ко мне на «ты», - предлагаю, чтобы сделать обстановку более дружеской. Не надеюсь, что девушка сядет и вывалит мне свои любовные переживания, но, возможно, хоть немного расслабится. А то похожа на робота. Достаёт чашки, делает кофе чисто механически, с абсолютно отрешённым выражением лица.

На самом деле, сейчас Еве лучше бы побыть с мамой, а не с посторонним мужиком. Мать, чисто по-женски, могла бы обсудить с дочерью щекотливую тему физической близости с противоположным полом. Успокоить. А я что? Не говорить же девчонке: «Да забей! Первый раз почти у всех стрёмный!» Была бы Ева парнем - другое дело.

— Стрекоза, а где твоя мама? – снова нарушаю этикет общения с охраняемым лицом. Лезу не на свою территорию. – Что-то я про неё от тебя ни разу не слышал.

— Она в Германии живёт.

— Надо же… - знаю, что Купцов развёлся с матерью Евы много лет назад, но что Наталья уехала в Европу, был не в курсе.

— Угу, давно уже. Она когда от папы ушла, осталась без денег. Принципиально ничего не хотела у него брать. Обиделась. Ведь он ей изменил, - девушка подаёт мне чашку с дымящимся кофе. Затем достаёт из холодильника молоко и наливает его в молочник.

— Работу в нашем городе мама не нашла, поэтому поехала в Москву на заработки. Оттуда – в Германию, - продолжает рассказывать Ева, ставя на стол сахарницу.

Предполагаю, почему Наталья не смогла устроиться на работу здесь. Зная Купцова, он перекрыл бывшей жене все возможные варианты. Георгий любит, когда люди от него зависят целиком и полностью. Он не последних мужиков выбивал из бизнеса, если те отказывались прогибаться под него. А тут женщина взбрыкнула. Ушла и ребёнка забрала.

— И ты осталась с папой?

— С бабушкой по линии отца. Она жила в городе, а мамины родители в деревне. Я уже ходила в школу и занималась танцами. Выбор моего места жительства был очевиден.

Ева замолкает, делая несколько глотков кофе, а потом заканчивает повествование:

— Через пару лет мама вышла замуж в Германии. Хотела перевезти туда меня. Но папа не дал разрешение на мой выезд за границу. Сказал, что не позволит воспитывать его дочь чужому мужику. Так я осталась здесь. А мама там.

Слова девушки подтверждают мои догадки. Купцов накозлил и в этой ситуации. Отомстил бывшей за неповиновение. Наверняка, он рассчитывал, что Наталья помыкается-помыкается, да и вернётся к нему. А она, видишь ли, замуж вышла. Ребёнка вздумала в другую страну увезти.