POV. Марк

Сразу после того, как у маленькой занозы начались занятия в институте, я сел в машину и выехал с парковки, направляясь в клинику к своей матери, ведь я обещал, что приеду. Обгоняя едва плетущиеся автомобили, я добрался до места назначения довольно быстро и, оставив машину на обочине, пошел в сторону здания.

Войдя в холл, я вскоре миновал ворчливую дежурную, облачился в халат, бахилы и без проблем поднялся на нужный этаж. Подойдя к палате, тихо постучал в дверь и вошел внутрь, сразу замечая лежащую в постели маму. При виде меня она натянуто улыбнулась потрескавшимися губами и приподнялась, поправляя тонкими пальцами распахнутую кофту.

– Привет, мам. – Я прошел по палате, сел рядом с ней и взял ее прохладную ладонь в свою. – Как ты себя чувствуешь?

– Привет, сынок, – ответила она, рассматривая мое лицо. – Все хорошо. А как ты? Уже освоился здесь?

– Да, потихоньку, – ответил, не желая грузить ее своими проблемами и переживаниями.

Мы помолчали.

Когда я смотрел на больную мать, мое сердце обливалось кровью, я понимал, что не в силах ей помочь, ведь время уже давно не на нашей стороне. Она несколько лет усиленно боролась с раком, но все впустую. Никакие лекарства, даже самые дорогие, ей совсем не помогали, возможно приостанавливали и облегчали страдания, но не устраняли опухоль. Я прекрасно понимал, что совсем скоро ее не станет, но никак не мог привыкнуть к этой мысли. Отец и вовсе ушел с головой в работу, лишь бы не думать о своей смертельно больной жене. На самом деле, ужасно осознавать, что у нас есть большие деньги, но за них не купить здоровье и жизнь нашей матери.

– Марк, – шепнула мама и подняла руку, касаясь пальцами моей щеки, – я понимаю, что со мной происходит, и это неизбежно.

– Мам, ты…

– Не перебивай. – Она прикрыла глаза. – Я хочу, чтобы ты был счастливым. Для матери нет ничего более важного, чем счастье собственных детей. Обещай мне, что не уйдешь в себя после моей смерти, не бросишь сестру и не угробишь свое будущее! Обещай мне!

Я как можно сильнее сжал зубы, шумно вдыхая пропитанный лекарствами воздух в больничной палате.

– Обещаю, мама.

Она чуть улыбнулась мне и отстранилась, снова кладя голову на подушку, как вдруг в моем кармане зазвонил телефон. Нехотя приняв вызов от Гончарова, я услышал приказ съездить в институт и разобраться с какими-то проблемами, якобы Ника устроила там что-то серьезное. Скрипнув зубами от раздражения, я наклонился к матери и поцеловал ее в лоб, поднимаясь с постели. Пока я говорил по телефону, она задремала.

Вскоре я покинул больницу и поехал снова к институту, поминая бранным словом эту проклятую девчонку. Прежде чем выйти из машины и подняться к ректору Астахову, я заставил себя успокоиться и взять эмоции под контроль. И только потом, по-прежнему чувствуя невыносимую тяжесть в груди, пошел в институт.

Мне стоило больших усилий держать лицо и казаться обычным человеком, когда внутри бушевал ураган. Я не смог сдержаться лишь тогда, когда девчонка сказала, что от меня пахнет больницей. Я просто молча ушел, не желая ее сейчас видеть. А через три часа, когда я забрал Веронику с учебы и привез домой, Нина Николаевна снова пригласила пообедать с ними, и я не отказался, решив, что, если уеду, наедине с собой могу сорваться. Как бы там ни было, но обед в компании маленькой занозы и домоправительницы прошел нормально, и я немного успокоился. Ника, как обычно, недружелюбно смотрела на меня, но пакостей не делала, а когда она напомнила мне о своем свидании с каким-то земляным червем, мое настроение снова ухудшилось. Это же моя мечта – караулить дочку Гончарова, чтобы какой-то пацан не распускал руки.