Прошло-то всего несколько дней. Дюба мог бы вспомнить точно, сколько, но пока не хотелось. Башку не отпустило до конца. И потом вот Колёк. Он-то точно знает, когда у него днюха…

Было тепло. Днём. Хоть весна и ранняя, снег ещё не везде сошёл. Но солнышко припекло, и Дюба грелся, расположившись в своём «укрытии». Вряд ли он был адептом пословицы «мастерство не пропить», пробухать можно всё, и прежде всего эту грёбаную жизнь, всю, без остатка, и чаще всего в прямом смысле, но… некоторые навыки явно утрачиваются последними. Например, навык слышать «неправильную» тишину в горной зелёнке, в лесу, ещё только что полном безмятежного присутствия жизни. Или навык выхватывать из толпы людей с «неправильным» поведением, не соответствующих общему ритму и течению повседневных дел. В толпе ты защищён как нигде. Например, при наружке. Проще простого. Ты сидишь на лавочке, вот прямо как сейчас, и видишь, что бегун опустился завязать шнурок, а тот всё не завязывается. Долго, ну никак не завязывается, вот досадная безрукость-то. Или вон та хорошо одетая дамочка говорит по телефону, остановилась вполоборота и вроде вовсе не смотрит на тебя, увлечённая болтовнёй. Только её губы, занятые той самой болтовнёй, и глаза говорят о разном: взгляд не стал отсутствующим, пустым, как будто его обладатель отправилась по телефонной линии к тому, с кем болтает. О нет, хорошо одетая дамочка вся здесь. Здесь и сейчас. Да и мужик, с полчаса читающий газету на одном развороте, явно не поглощён утренними новостями: интересные статьи так не читают, без конца отвлекаясь, озираясь поверх газеты, а неинтересные – перелистывают. Правда, мужику стоит отдать должное: мог бы ведь держать газету и вверх ногами.

Но сейчас всех этих теней Дюбиного прошлого здесь не было. К палатке подъехали чурки дяди Курбана, выгружают какие-то коробки. Вряд ли что-то особо противозаконное, на крайняк, безакцизная водка. Дурью, всякой синтетической отравой, химией и дешёвой дрянью с примесями занимались совсем другие чурки. Чистый природный продукт в Москве есть, только не в таких районах. Малолеток жалко… Однако наркотрафик под контролем совсем других чурок, и Дюба не знал, сколько их на его счету. Никогда не знал – всё это происходило с человеком, которого давно больше нет. А если его ещё и можно встретить, то лишь там, по ту сторону, куда без спросу наведывается не розовый слон, а приходят чудовища. Но с этим Дюба ничего поделать не мог. Мог лишь не помнить днём, а ночь – сложная штука.

Разносчик пиццы шёл по тропинке, огибающей дом борова. Фирменная куртка с эмблемой компании, непреложная красная бейсболка и огромная сумка-коробка с весёлой рожицей и утверждением, что внутри, пожалуй, самая вкусная пицца в мире. Сверился со смартфоном. Шёл быстро, но не суетливо, как и положено тому, чей доход напрямую зависит от количества доставок. Человек, к которому по ночам не являлись без спроса розовые слоны и чудовища, просто пробежал бы по нему глазами, даже не заметив, не вычленив его из потока повседневной действительности. Всё обычно, привычная картинка городского пейзажа. Дюба чуть склонил голову. Он не знал, зачем ему это надо. Да и не надо вовсе! Просто некоторые не отмершие до конца навыки порой являлись без стука в дверь. Как розовые слоны или чудовища.

Дюба медленно повернул голову. А почему он пешком? У дома полно парковочного места, и доставщики пиццы носятся, как ошпаренные, на этих похожих на игрушечные авто, типа «Оки», явно на грани аварийных ситуаций: количество доставок… За руль такой консервной банки Дюба не рискнул бы сесть даже в лучшие времена.