В начале главы мы цитировали слова Остина Хилла о том, что самые новые и лучшие алгоритмы никогда не применяются. Хилл, который работает с криптографом Адамом Бэком в Blockstream, выражает беспокойство относительно криптовалют, которые не используют доказательство при помощи выполненной работы. «Мне кажется, доказательство долью в собственности себя не оправдывает. На мой взгляд, это система, способствующая дальнейшему обогащению богатых, раз консенсус определяют те, у кого есть токены. А вот доказательство при помощи выполненной работы – по большому счету основанная на физике система. Мне она нравится тем, что похожа на систему для работы с золотом»[65].

Наконец, самая длинная цепь – обычно и самая безопасная. Надежность блокчейна Сатоси во многом обязана его сравнительной зрелости и сложившейся базе пользователей биткойна и майнеров. Ее взлом потребует больших вычислительных мощностей, нежели атака на короткие цепи. Хилл отмечает: «Как только какая-нибудь новая сеть начинает цепь с нуля, целый ряд людей направляет все свои латентные вычислительные мощности, отвлекая их от майнинга биткойнов, на эти новые сети, чтобы ими манипулировать и фактически атаковать их»[66].

Что это значит для экономики блокчейна. В цифровую эпоху технологическая безопасность, безусловно, является условием безопасности индивида в обществе. Наши брандмауэры и кошельки уязвимы – вор с другого конца мира может украсть наши деньги или взломать автомобиль. Мы все больше полагаемся на цифровые инструменты и платформы, и в связи с этим возникают новые опасности, большинству из нас непонятные. В биткойновом блокчейне, благодаря его надежной конструкции и прозрачности, мы можем обмениваться ценностями и контролировать все происходящее с нашими данными.

Принцип. Люди должны контролировать собственные данные. Точка. Каждый вправе решать, что, когда, как и насколько подробно рассказывать о своей личности. Уважать права на личные данные и уважать личные данные – это не одно и то же. Нам нужно и то, и другое. Устранив необходимость доверять друг другу, Сатоси тем самым устранил необходимость достоверно знать личность другой стороны для того, чтобы с ней взаимодействовать. «Я беседовала со многими инженерами и компьютерными технологами, и все до одного говорят: «Разумеется, мы можем встроить защиту личных данных в информационную архитектуру данных, в программный код. Разумеется, можем»[67], – говорит Энн Кавукян.

Проблема. Неприкосновенность частной жизни – это основополагающее право человека и основа свободного общества. За последние двадцать лет существования Интернета центральные базы данных как в государственном, так и в частном секторе, накопили всевозможную конфиденциальную информацию о частных лицах и организациях, в том числе без их ведома. Повсюду люди опасаются, что корпорации создают нечто вроде киберклонов, перерывая цифровой мир в поисках их информации. Даже в демократических государствах возникает проблема слежки за населением, как показал недавний случай с Агентством национальной безопасности США, которое злоупотребило своими возможностями наблюдения, ведя несанкционированный шпионаж в Интернете. Это вдвойне нарушает право на неприкосновенность частной жизни: сначала нашу информацию собирают и используют без нашего ведома и разрешения, а затем не защищают ее от хакеров. «Пора отказаться от игр с нулевой суммой: «либо – либо», «пан или пропал», «выбрать одно из двух». По-моему, это вчерашний день. Они давно устарели и к тому же непродуктивны, – говорит Кавукян. – Мы предлагаем новую модель с положительной суммой. Короче говоря, вы получаете безопасность личных данных плюс «укажите желаемое»