Сатоси определил экономической группой владельцев вычислительных мощностей. Чтобы участвовать в системе поощрения, эти майнеры должны потреблять ресурс, являющийся внешним по отношению к сети, в частности электроэнергию. Время от времени два разных майнера находят два равноценных блока одного размера, и остальным майнерам требуется решить, на каком из них строить дальше. Обычно они выбирают тот, у которого, на их взгляд, больше вероятность победы, а не строят на обоих, потому что тогда пришлось бы распределить вычислительную мощность между двумя ветвями, а это приводит к снижению ценности. Чем длиннее цепь, тем больше работы в нее вложено, и поэтому участники выбирают ее как каноническое состояние блокчейна. С другой стороны, Ethereum в качестве экономической группы выбрал владельцев валюты. А Ripple и Stellar пользуются социальной сетью.

Парадокс схем достижения консенсуса в том, что каждый, действуя в личных интересах, служит пиринговой сети, а это, в свою очередь, влияет на его репутацию как члена экономической группы. До появления технологии блокчейна извлекать выгоду из сетевой репутации было трудно, и не только из-за атак типа Sybil, когда один компьютер может исполнять несколько разных ролей. Личность многогранна, тонка и эфемерна. Мало кто видит все стороны одной персоны, не говоря уже о тонкостях и полном объеме нашей личности. В разных контекстах мы должны предоставить тот или иной документ, чтобы удостоверить определенную часть нашей личности. Те, у кого «нет бумаг», ограничены взаимодействовать в своем социальном круге. В таком блокчейне, как Stellar, это прекрасное начало – средство создания постоянного цифрового присутствия и установления репутации, которая выходит далеко за пределы географического сообщества человека.

Еще одно прорывное решение, сохраняющее ценность, – это денежная политика, закодированная в программном обеспечении. «Все деньги, которыми когда-либо пользовалось человечество, так или иначе ненадежны, – говорит Ник Сабо. – Эта ненадежность находит много выражений, от фальшивомонетничества до воровства, но самое, пожалуй, пагубное – это инфляция»[53]. Сатоси установил верхнюю границу мирового запаса биткойнов в 21 млн, чтобы избежать неконтролируемой инфляции. Учитывая, что каждые четыре года количество биткойнов, намайненных на блок, и нынешнюю скорость майнинга (шесть блоков в час), эти 21 млн целиком войдут в обращение к 2140 году. Никакой гиперинфляции или обесценивания валюты, вызванных некомпетентной или коррумпированной бюрократией.

Валюта – не единственный актив, которым можно торговать в блокчейне. «Это лишь самое начало возможностей, – говорит Хилл из Blockstream. – Мы недалеко ушли от 1994 года в плане приложений и протоколов, которые действительно пользуются возможностями сети и показывают миру: «Вот какие потрясающие вещи можно сделать!»[54]. Хилл ожидает увидеть появление различных финансовых инструментов – от удостоверяющих право на актив до доказывающих право собственности. Он рассчитывает, что биткойн найдет применение в виртуальном мире – в Метавселенной биткойны можно будет конвертировать в конгбаксы и нанять Хиро Протагониста, чтобы нахакать ценных данных [55], а в OASIS, разыскав реальное «пасхальное яйцо» и унаследовав состояние Хэллидея, продать Google права на виртуальное позиционирование OASIS и купить себе машину без водителя, чтобы кататься на ней по Торонто .