– В метро? – спросил гном с надеждой. Кажется, ему смертельно хотелось пива, а купить было просто не на что.

– В метро, – подтвердил Пард.

– Полгривны. – Гном протянул руку. Пард кинул монетку в морщинистую, похожую на совковую лопату, ладонь.

– Проходи, вон там, у кабинки…

Пард направился к крайнему турникету, где был отключен хитрый научный механизм, не позволяющий пройти без монетки.

Гном за дверьми пронзительно свистнул. От крайнего ларька с напитками и легкой закуской, на вид – закрытого и темного, тут же отделилась фигура продавца. В руке у продавца, как и следовало ожидать, виднелась продолговатая бутылка.

«Да, – подумал Пард. – Вот и решай, если с деньгой напряг: либо всухую езжай на метро, либо хлебни пивка и тащись пешком». Бутылка пива в Центре Большого Киева стоила ровно полгривны.

На «Площади Льва Толстого» Пард пересел на Оболонскую ветку. Здесь станции были старше, чем на печерской линии, и казались почему-то неизмеримо более мрачными. Четыре перегона – и лишенный интонаций голос поезда сообщил:

«Автовокзал». – Следующая – «Голосеевский парк», проход к эльфийским дендрариям и пересадка на линию «Теремки – Васильков».

«Надо же! – изумился Пард. – Теремковская уже до Голосеевки докопалась! Растет метро!»

На «Автовокзале» Пард вышел и поднялся на Московскую площадь. Поток утренних грузовиков с юга по широкой размашистой дуге огибал бетонно-стеклянное здание автовокзала. На автовокзале уже копошился народ – большею частью люди и орки из Белой Церкви с мешками самовыращенной картошки да ранние донецкие гномы.

Пард сменял в ближайшей палатке гривну на четыре четвертака и направился к телефонам. Седобородый гном в серой телогрейке с надписью «Донецк Шахтер» проводил Парда уважительным взглядом. Похоже, он не знал формулы телефонных звонков, хотя был явно старше Парда, короткоживущего человека.

Сняв трубку, Пард пробежался пальцами по клавиатурному блоку.

«Введите номер», – милостиво позволил телефон.

Пард ввел.

«Секундочку, контрольный прозвон».

Научная автоматика телефона проверяла, истинный номер ввел Пард или же наобум наколотил десяток цифр.

«Абонент отвечает, опустите, пожалуйста, двадцать пять копеек в паз».

Пард послушно сунул четвертак в жадно щелкнувший монетоприемник.

«Соединение», – теперь и в трубке щелкнуло.

– Алле, – сказал Пард, как того требовала формула телефонного разговора. – Будьте добры, Гонзу Аранзабала. Спрашивает Пард…

– Это я, старик, – перебил Гонза. – Как добрался?

– Прекрасно. – Пард расслабился. Все условности формулы теперь были выполнены, и по телефону можно было просто говорить, так, будто они с Гонзой встретились лично. – Я готов. Давай номер ячейки, начну сегодня же.

– Номер шестьсот сорок семь, южный сектор. Код ты знаешь.

– Знаю. Привет Липе.

– Передам обязательно. Послезавтра, как обычно, на Петровке.

– Народ-то все еще собирается? – спросил Пард задумчиво.

– А куда ему, народу, деваться? – Гонза смешно хрюкнул, как умели только чистокровные гоблины. – Король опять из своего Тирасполя приперся. Приторговывает помалу «Днестровским»… Пытает Можая… Наташка уже рычать на него начала!

Пард ностальгически вздохнул:

– Ладно. Шестьсот сорок семь, южный сектор.

– Правильно.

– Я пошел.

Он уже отнял трубку от уха, когда услышал, что Гонза сказал:

– Эй, Пард!

Трубка вернулась к уху.

– Чего?

– Удачи.

Пард хмыкнул. И повесил трубку.

«Телефонные коммуникации Пушкар благодарят вас за использование городской техники», – высветил телефон на экранчике.

Пард не обратил на это внимания. Кто в здравом уме станет разговаривать с телефоном? Техник или ученый – не станет. Потому что телефонам приказывают, но не разговаривают с ними. А чуждый формулам и технике – просто не сумеет приказать. Точнее, телефон такому не подчинится.