Они втиснулись в лифт и поехали вверх, поплыли мимо этажи – все они выглядели по-разному, менялось число квартир и их расположение, цвет стен и даже высота потолков; одни были освещены ярко, современными энергосберегающими лампами, другие – тускло, третьи прятались в полной темноте.

Выбрались на площадку, куда выходили четыре двери.

Ближайшая, огромная, обтянутая красной кожей и украшенная пятиконечными звездами, распахнулась. Через порог шагнул плечистый пожилой мужчина в фуражке и шинели, под которой побрякивало что-то металлическое.

– Добрый вечер, Георгий Константинович, – поздоровалась Алиса.

И Мишка буркнул:

– Добрый…

– И вам доброго вечера! – громыхнул в ответ мужчина и ушагал во мрак.

– Курить пошел, что ли? – сказал Мишка. – Тут что, одни пенсионеры живут?

– Кто тут только не живет, – вздохнула Алиса. – Мы пришли.

Ее дедушка обитал за скромной металлической дверью, украшенной иконкой и даже небольшим крестом.

Вместо звонка прозвучал перезвон колоколов, послышались шлепающие шаги, заскрежетал отпираемый замок. Дверь отошла в сторону, и за ней обнаружился невысокий, плотный старичок с бородкой клинышком, облаченный в темно-серый балахон до самого пола.

– Кого бог привел? – спросил он веселым голосом. – А, это ты! И отрок с тобой? Благолепный, зраком острый, обликом приятный… А ну заходите, нечего в подъезде болтаться!

И Алексей Федорович отступил в сторону, освобождая дорогу.

Прихожая была просторной, Мишка никогда таких не видел – не спортзал, конечно, но не меньше, чем большая комната в обычной квартире. На стенах висели громадные иконы, с них на гостей сурово и вместе с тем ласково смотрели убеленные сединами старцы – кто с книгой, кто с клюкой, а кто и вовсе со львом.

– Погоди, не спеши, отрок, до этого дело еще дойдет, – сказал хозяин квартиры, когда Мишка собрался вынуть из кармана вокзальную находку. – Сначала я тебя накормлю-напою, в бане вымою, хотя бани-то у меня и нет, город все же, не весь отдаленная, обходимся тем, что есть.

Рекламный слоган «подь сюды, напою-накормлю, в баньке помою» использовала в сказках Баба Яга, а потом «добрых молодцев» пыталась в чесночный паштет превратить и на хлеб намазать.

Вот только здесь опасностью и не пахло, это Мишка видел отлично.

Старичок в балахоне таил в себе нечто глубокое, темное, похожее на колодец, на дне которого спрятаны сокровища, но в то же время он был надежен, даже просто рядом с ним становилось спокойнее. В эту квартиру, укрытую в недрах громадного дома на берегу Москвы-реки, за черной металлической дверью, зло проникнуть не могло, даже такое активное и опасное, как те двое с Арбата.

– Дед, ну ты за ним приглядишь. – Алиса шмыгнула носом. – Я за Кучкой пойду.

– Иди-иди, выручай барбоса своего мохнатообразного. – Особой теплоты в голосе Алексея Федоровича не звучало, похоже, что собаку внучки он не одобрял. – Чую, вороги за ним гонятся. Поспеши.

– Э, а может, и я… – подал голос Мишка.

Не девчоночье это дело – лезть опасности в пасть, для этого есть мужчины, и пусть ему всего только двенадцать…

– Ты ничем не поможешь, сам только попадешься. – Алиса улыбнулась ему, и от этой улыбки стало приятно и в то же время неловко. – И не беспокойся, Охотники мне ничего не сделают.

– И не беспокоюсь, больно надо. – Мишка отвернулся.

Что за ерунда, почему рядом с этой москвичкой он ведет себя как полный дурак?

Хлопнула дверь, загудел в подъезде лифт.

– Ну что, пошли, отрок, предадим тебя радостям телесным, хоть и не греховным? – весело предложил Алексей Федорович.