Но тут он повернулся, и тяжесть в кармане куртки напомнила, что там по-прежнему лежит золотое «яйцо».

Мишку словно током ударило – да ведь хозяева этой штуки наверняка пытаются его найти, вернуть свое имущество! Почему он опять забыл про вокзальную находку, не выкинул ее в сугроб в глубине леса?!

– Стойте! – воскликнул он. – Что вы еще знаете?

– Помни, ключ в ключе, опора в ключе, жизнь и смерть того, чему быть и не быть, в ключе, – произнесла цыганка с удивлением, будто сама не понимала, что говорит, а затем метнулась прочь, размахивая руками и что-то бормоча.

Мишка подумал, не побежать ли за ней, но решил, что лучше спокойно поесть и чаю попить.

– И все равно бред это, никаких гаданий не бывает, – сказал он сам себе и принялся за пироги.

Но разбуженное словами цыганки беспокойство не проходило, хотелось обернуться и проверить, не крадутся ли к нему два огромных пса, один черный, а другой цвета лягушачьей шкуры? Сумерки сгустились, вечер подумал немного и начал превращаться в ночь, черную и тяжелую, наряженную в плащ из метели.

Покончив с едой, Мишка отошел в сторонку, где его никто не мог видеть, и извлек вокзальную находку из кармана.

Часы мягко тикали, по циферблатам бежали стрелки, золотые символы мерцали в темноте, а от округлых боков, казалось, исходило сияние. «Яйцо» выглядело произведением искусства и наверняка стоило огромных денег, но на целый мир не тянуло.

Мишке вспомнилась картинка из книжки, где изображалась Вселенная, как ее представляли в Средневековье: приплюснутая сфера, верхняя половинка – небеса со звездами и ангелами, нижняя – земля с расположенным в самом низу адом, и все замкнуто в прочную скорлупу.

Может быть, и тут, если расковырять, будет нечто подобное, только в уменьшенном виде?

Ну нет, не может быть…

Ладно, пусть даже за ним кто-то и гонится, они не могут знать, где он сейчас и куда направится. Нужно ехать на Арбат, искать гостиницу и одноклассников, а то Анна Юрьевна наверняка три раза с ума сошла.

«Яйцо»… ну, от него и сейчас можно избавиться, кинуть в урну.

Но Мишке стало жалко – такую красоту отправить в компанию к окуркам, грязным бумажкам и пустым бутылкам? Нет, пусть полежит пока в кармане, а потом он классной все расскажет и спросит, что делать.

Есть же какое-то бюро находок или что-то… а может, эта штука вообще краденая?

И, приняв решение, он спрятал часы и зашагал туда, где во мраке красным горела буква «М».

В одиночку на московском метро он ехал в первый раз и, честно говоря, волновался. Думал, что сделает что-то не так, или уйдет не туда, или не разберется, как пользоваться карточкой.

Но ничего, обошлось – отыскал схему, на ней станцию «Арбатская», прикинул, как ехать. Спустился на перрон в числе прочих пассажиров, не вызвав ни единого любопытного взгляда, еле втиснулся в забитый вагон.

Там слегка сплющили, так что даже ребра захрустели, но ничего, пережить можно.

Так что не минуло и получаса, как Мишка выбрался на поверхность и крутил головой, пытаясь сообразить, в какую сторону идти.

Падал снег, крупные хлопья грациозно кружили в желтом свете уличных фонарей. Прохожие шагали, увенчанные белыми шапками и погонами, фары скользивших мимо машин казались не такими яркими, как обычно, а гудки звучали приглушенно.

Мишка ощутил себя рыбой внутри огромного темного аквариума с теплой водой – тут ей и поставленный на дно замок с окошечками и аркой входа, и ракушки, и гроты, вьются плети водорослей, подсвечивает специальный фонарик и бурлит компрессор, чтобы никто не задохнулся.