Тогда-то, отчаявшись удержать Павла иным способом, Ольга и решилась на авантюру. Супругу она еще раньше соврала, будто у нее проблемы и рожать она, скорее всего, не сможет, а уж уговорить его последовать примеру брата труда не составило. Пусть другая выносит их малыша, а там уж Оля сумеет воспользоваться этим, чтобы воздействовать на Пашку.

И вот наступило долгожданное утро…

Александра Куликова

Женька выкроила пару часов в плотном графике работы, чтобы поддержать меня. Мы стоим уже в знакомом мне коридоре, где в последние десять дней я практически адаптировалась по-свойски. Бесконечная беготня из кабинета в кабинет, сдача бесчисленных анализов, беседы с врачами, вся моя жизнь превратилась в круговерть неиссякаемых больничных будней.

Наконец, настал долгожданный день, и в руках у меня заключение о том, что здоровье позволяет мне осуществить задуманное. Женька отбирает лист, внимательно всматривается в напечатанное, а я смотрю на её рыжеволосую кучерявую голову. Мы дружим много лет, она моя опора, первая советчица, близкий человечек, всегда готовая прийти на выручку.

Татьяна Михайловна задерживается, я нервно в который раз дергаю за ручку двери её кабинета.

— Сань, от того, что ты пытаешься выворотить несчастную ручку, дверь чудесным образом не откроется. — не выдерживает Женя, строго на меня глянув.

Вздыхаю, покорно отхожу к стене, провожая взглядом семейные пары. Чуть поодаль от нас невысокая, хрупкая молодая брюнетка и привлекательный мужчина в распахнутом легком коротком пальто, они сумбурно обсуждают что-то, и я невольно прислушиваюсь.

—… Люда, я тебя прошу, не волнуйся ты раньше времени. — увещевает он, тронув жену за плечо. — ну, не нашли они подходящей кандидатуры сейчас, давай немного подождём. Неделя — другая, что от этого изменится?

— Тебе легко говорить! — сердится она, резко отстранившись, — а для меня промедление это гвоздь в крышку гроба моей надежды! Боже мой, Серёжа, ты действительно не понимаешь, что это может длиться месяцами?! Желающих больше, чем девушек, готовых стать суррогатными матерями! А я не молодею, мне, извини, скоро тридцать стукнет!

— По-твоему, я виноват в том, что Галя отказалась от сделки? — кипятится мужчина, стараясь не повышать голоса, и наши взоры пересекаются.

Что-то странное мелькает на его лице, он умолкает, и делает движение в нашу с Женькой сторону, словно намереваясь заговорить со мной. Его я точно не встречала никогда прежде, и мне становится неуютно.

— Ты его знаешь? — громким шепотом требует ответа подруга, указав на него.

— Нет.

— А что он так на тебя пялится? — обличающим тоном не унимается она, и решительно добавляет, — сейчас я ему разъясню, что тут не цирковое представление!

— Женька! — успеваю вовремя её остановить, ухватив за ладонь, и оттаскиваю подальше, где нас не могу слышать, шиплю, — ты спятила, Сазонова?! Ну, посмотрел на меня мужик, и что? Чего в бой-то кидаться? Может, обознался, за кого-то другого принял!

У неё в сумочке звякает телефон, и я с облегчением вздыхаю. Если Женечку понесёт и она сядет на излюбленного конька, тема затянется на день, а то и на два. Кто бы ей там не позвонил, готова расцеловать этого человека. А вот она, похоже, моего восторга не разделяет, хмуро и быстро, однозначно бросает в динамик несколько слов, и сует мобильный обратно.

— Это начальник. Мне пора ехать, Сань, ты справишься сама? Или выцыганить у Титова еще два часика, соврать, что зуб разболелся, и мне надо к стоматологу?

— Не-не, езжай, я что, маленькая! — с повышенной оживленностью выпроваживаю её к выходу. — я тебе позвоню, подробно расскажу, что и как. Всё, счастливого дня, дорогая!