- Ириска! – вскрикнула я. Едва успела разлепить глаза, а из кошки выпал кусок мяса прямо на спальник, который мне одолжил Матвей. – Нет, нет, нет! – завопила я, мгновенно скинув дымку сна с глаз и котёнка со спальника.

Спрыгнув на пол, Ириска не перестала издавать эти странные звуки, от которых и меня начало подташнивать.

- Только не умирай, - присела я рядом с ней и зачем-то начала гладить по спинке. Можно было бы, конечно, из чувства женской солидарности подержать ей волосы во время процесса выворачивания внутренностей, но у нее за что ни возьмись, везде шерсть.

А если она подавилась куском, который шёл обратно и теперь задыхается? От чего ещё могут быть такие звуки?

В голову пришла идея нажать кошке в область живота, чтобы помочь, но, к счастью, она сама всё прекратила и сразу замурлыкала, начав ко мне ластиться.

- Если ты так же сделаешь дома, и это увидит мама, то нас с тобой обеих сразу и выгонят, - предупредила я Ириску.

Встала с пола, почувствовала вонь, увидела куски того, что не переварилось в желудке котёнка и выскочила из домика на улицу, чувствуя, что сама близка к тому, чтобы издавать ровно такие же звуки, что и Ириска минуту назад.

Рассвет только начинал набирать обороты, а мой день уже начался яркой вспышкой. Кишечной.

Отдышавшись, вернулась в дом и, забыв на несколько минут, что такое «дышать», убрала всё за кошкой, которая вилась за мной хвостом. Честное слово, не хватало только её издевательского смеха и вопроса: точно маме меня хочешь показать?

Спустя некоторое время, когда до автобуса оставалось не так уж много, я собрала то, что можно было вернуть Матвею прямо сейчас. Спальник придётся забрать с собой и отдать в химчистку. Руками или в машинке я его стирать не стану.

Вышла из дедушкиного домика и услышала, что в соседнем дворе уже во всю кипела жизнь. Детских смех явно говорил о том, что там все в хорошем настроении и возможно, простят мне, а вернее кошке, маленькую шалость. Если, конечно, сотворенное ею можно так назвать.

Подойдя к соседской калитке, тихо в нее постучала и заглянула во двор, где почти сразу встретилась взглядом со своей одногруппницей, играющей со своим немолодым молодым человеком. У него есть ребенок? Или это уже их общий?

Вопрос пришлось отбросить – не моё дело.

- Можно? – спросила я.

- Привет! Заходи. Голодная? – доброжелательно обратилась ко мне Майя, глаза которой просто сияли от счастья как у сумасшедшей.

- Здравствуйте, - кивнула я, на всякий случай, всем. - Не голодная. Я сейчас на автобус и в город, так что всё нормально. И вот ещё, - отдала ей плед и контейнеры. - Возвращаю. Лохматый ночью забыл забрать. Как он, кстати?

- Сейчас я его позову. Как раз Тимке теплую водичку нужно налить.

Осталась стоять во дворе, улыбаясь, как дурочка, совершенно незнакомым мне людям. Мелкий шкет в руках парня Майи с любопытством на меня смотрел и, кажется, пытался строить глазки. Само очарование, но трогать я его не стану – боюсь детей.

- Заходи, Рита, - махнула мне Майя, приглашая в дом. – Матвей себя не очень чувствует.

- Ага, на клизму сел. Кружевную, - сказала с качелей какая-то женщина.

Все рассмеялись, а мне пришлось натянуто улыбнуться, так как было ясно, что это какой-то их внутренний прикол.

Но только войдя в дом, и увидев Матвея, который с болью на лице лежал на диване и едва не плакал, я поняла, что слова про кружево – вообще не прикол. Его спина была буквально вся в узорах, оставленными выбивалкой. Рядом с ним на диване и журнальном столике лежала куски ваты, воняло каким-то лекарством, напоминающим корвалол, а сам он едва мог держать глаза открытыми.