– Я только хозяйке… – проскулило из-за кровати. – Я платье…

– Твою мать! – очень чётко выговорил Грай. – Это что?

Ора послушно посмотрела, куда он указывал: в стене, украшенной шпалерой с каким-то возвышенно поучительным сюжетом, зияла чернотой дыра. Вернее, дверной проём. Створка, будто насмехаясь, качнулась под сквозняком и медленно закрылась, полностью слившись с ковром.

– Мать твою, – оценил Грай. – Барс, отпусти её.

Из-за кровати, за которой снова завозились, на четвереньках выбралась девушка в изрядно помятом платьице служанки и в съехавшем на нос чепце.

– Я только платье… – проскулила она.

– Я спрашиваю, что за дверью?

– Гар… Гардеробная, – не сразу справилась служанка, пытаясь вернуть чепец на затылок.

– А дальше?

– Вторая гардеробная, – дева утёрла ладонью нос и вдруг зачастила, – а потом комната, где туфли хранятся и зимний гардероб. Потом чуланчик, где мы бельё для прачек складываем и ещё один такой, с печкой, утюжельная, значит. Дальше коридорчик и лестничка на третий этаж, а там сразу, понимаете, наши спаленьки. То бишь сначала, та где домоправительница спит…

– Твою мать, – припечатал Грай.

– Командир, разнообразь репертуар, – посоветовал Олден, снова кладя меч на плечи, – тут дамы.

– Демонова курва с ноги тебя через колено! – исправился экзорцист. – Почему я ничего не знаю про эти драные… гар… – Непонятно с чего, но он тоже не сразу справился со словом. От злости, что ли? – Гардеробные?

Ответом ему было закатное молчание.

– Может, мы всё-таки сходим, посмотрим, кто там кричал? – неуверенно и как-то заискивающе предложила Ора, когда тишина стала совсем уж угрожающей. – Ну так, на всякий случай.

– А как же платьице? Утреннее-то? – робко проблеяла служанка, так и не догадавшись с четверенек встать. – Которое подать? Бланжевое[6] или цвета бедра испуганной нимфы[7]?

Олден заржал. Как конь.

– Так, – тихо сказал Грай и красавчик, с видимым трудом проглотив гогот, замолчал. – Значит, атьере платьице, в гардеробные стражу, Лиса прибить.

– А Лиса за что? – осведомился из-за кровати Барс.

– Он двери запечатывал, а эту пропустил, – со злобной любезностью пояснил командир.

– Так не Лис же за них отвечает.

– А кто? – совсем уж холодно поинтересовался Грай. – Следопыт?

– Будет исполнено, – тут же отозвался Барс. – Атьере платьице, в гардеробную стражу, Лиса прибить.

Ора всё-таки прыснула в кулак. Грай снова глянул на неё через плечо. Глаз, к которому тянулись щупальца шрамов, казался мутным и слезился. Второй покраснел и под ним чернела тень. Да и вообще экзорцист выглядел усталым, если не замученным.

Смеяться Роен почему-то расхотелось.

***

Путаясь в подоле платья цвета бланж  – или пятки весёлой дриады, что ли? – Ора едва поспевала за Граем, который умудрялся шагать через несколько ступенек разом. Видимо, злость его разобрала нешуточная. И, если, конечно, Роен ещё совсем не разучилась разбираться в чужих настроениях, бесился экзорцист не на Лиса, и уж тем более не на Барса, а на себя. А от этого девушке было, мягко говоря, не слишком комфортно. Хоть и не по собственной воле, но всё равно виновата. Чересчур уж хлопотно её охранять оказалось, лучше б своими делами занимались, честно слово.

На площадке четвёртого этажа их ждали двое: не раз добром помянутый Лис и женщина, смахивающая нам мумию собственной бабушки. Она была не стара, а на самом деле казалась высохшей, даже на чопорно сложенных запястьях пергаментная кожа висела складками, а под ней явственно выпирали кости. И на Ору это чудовище смотрело, понятное дело, неодобрительно.