Поднялась гигантская волна высотой в несколько километров.

Все, что я видела прежде в своих снах, были несравнимы с той, что сейчас неумолимо надвигалась на нас. Но мне впервые не захотелось спасаться от неё, ища укрытие. Я на несколько секунд оглянулась, чтобы взглянуть на дедушку, который всё это время шёл за нами. Он был не один. К нему присоединилась огромная толпа людей. Не знаю, сколько точно там было человек, по крайней мере, с пару сотен точно. Среди них я увидела знакомые лица, но и с многими из толпы я никогда не была знакома лично, могла лишь только слышать когда-то их имена. Но почему-то, я со стопроцентной уверенностью знала, что все они – моя семья. Мой род. Род, с которым, как мне казалось, я потеряла связь, в эту минуту был со мной, за меня. Армия почивших прикрывала мой тыл и вселяла уверенность в победе.

Я умоляюще посмотрела на папу: «Мне страшно, пожалуйста, не оставляй меня одну!». В его глазах отчётливо считывался инстинктивный страх, но он молча сжал мои пальцы левой руки ещё сильнее и выставил одну ногу вперёд, как бы готовясь к удару мощной толщи воды.

Разрушительное бедствие, сравнимое разве что со взрывом сотен атомных бомб поглотило меня. Мои глаза были открыты, и я могла видеть, как блики солнца проникают в мутную воду, образовавшую водоворот. С каждым новым приливом разрывное течение захватывало и закручивало меня сильнее, всё дальше и дальше унося от суши. Солёная морская вода острой болью пронзила моё горло, нос и лёгкие. Грудную клетку жгло от нехватки кислорода. Это чувство знает каждый, кто тонул.

«Папа!», – сквозь слёзы и толщу воды, разделяющую нас, прокричала я ему, – «Мне страшно, у меня не получится. Я не смогу с этим справиться одна!».

«Ты готова. Тебе больше не нужно бежать».

Был ли это голос моего отца или мой собственный, я не знаю. Но именно в тот момент я разжала свои окаменевшие от страха пальцы и отпустила папину руку. Тогда вода закружила меня с ещё большей скоростью. Перед глазами мелькала белая морская пена и солнечные лучи. Казалось, я задыхаюсь.

В полуметре от меня блеснуло что-то серебряное. Я вытянула руку, чтобы ухватиться, но промахнулась. Ещё одна попытка. И ещё раз. Безуспешно.

Меня переполнило чувством отчаяния, и убеждение: «Я не смогу» крепко сидевшее у меня в голове долгие годы, вдруг вызвало ярость. Это чувство не было разрушающим, наоборот, оно явилось ко мне как созидательное. Страх и сомнение сменились твёрдой уверенностью. Я снова протянула руку и крепко ухватилась за рукоять длинного клинка. «Левой рукой, вот так, теперь правой. Верь, ты в силах справиться с этим!» – я вела внутренний монолог с самой собой. В ту же долю секунды меч, разрезая водную гладь, потянул меня из пучины на поверхность, и я оказалась на берегу, рядом со своей семьёй.

«Вы подходите к своему отцу. У Вас в руках есть что-то, что Вы передаёте ему. Этот символ подразумевает под собой заботу, любовь, поддержку, защиту – всё то, чего Вам так не хватало, всё то, что Вам недодал Ваш папа. На что это похоже? Какой-то сгусток энергии или быть может предмет? Не важно знали ли Вы своего отца, не важно каким он был на самом деле и как он вёл себя по отношению к Вам, быть может лучше бы его и не было вовсе. Образ, который сейчас возникает перед Вами – собирательный».

«Отдайте папе всё то, чего Вам так не хватало. Поделитесь с ним тем, что он Вам не додал. Если Вам не хватало его принятия – отдайте ему принятие, если не хватало его присутствия – отдайте ему присутствие. Поделитесь ВЫ тем, что отец Вам не дал! Дайте ему это!».