– А когда мы выполним свой долг? – спросил Фрэнк.

– Тогда мы сможем обрести покой.

Фрэнк смотрел на плачущую жену, сгорбившуюся рядом с его телом. Из раны на его черепе текла кровь, тут же сворачиваясь на морозе.

– Когда-нибудь я смогу поговорить с ней, как говорю с вами?

– Да.

– Но до этого она успеет полюбить кого-то еще и усыновить ребенка?

– Да.

– Пятнадцать лет я был ее спутником. Я хотел лишь, чтобы она была счастлива. Даже если я не смогу разделить с ней этого счастья…

Фрэнк наконец смог что-то почувствовать: по его щекам катились слезы.

Я задумал «Спутников» как перевертыш идеи рассказа Рэя Брэдбери «Толпа». История получилась очень личной. Все, что происходило в первой части рассказа, события в оперном театре, на самом деле приключились со мной и моей женой. Это был самый сюрреалистический вечер в моей жизни: преодолевая бури и грозы, я торопился прилететь из Лос-Анджелеса, чтобы успеть в оперу, там мы познакомились со стариком и молодым парнем (он на самом деле был монахом из монастыря «Христос в пустыне»), оказались рядом в зрительном зале, решили из-за них уехать пораньше и обнаружили, что наши машины на стоянке припаркованы бок о бок. Я уж начал думать, что у меня с женой завелись личные ангелы-хранители и что ранний отъезд из оперного театра позволил нам не попасть в шторм, а сам я оказался в стране Рэя Брэдбери.

Дэвид Морелл

Джим Холлоуэй горел.

Пылал, сжигая неистощимое топливо юности, воспламеняемое искрами воображения. Актер, писатель, иллюзионист, изобретатель – его устремления и мечты рассыпались, как звезды по полуночному небу. Во вполне взрослом возрасте пятнадцати лет он как-то сумел сохранить ощущение чуда и удивления перед миром, как это бывает в детстве, и каждое его утро начиналось с потребности сделать что-то необыкновенное – и сегодня, и завтра, и послезавтра. Что-то новое и небывалое – до того как закончится день.

Каждый день.

В школе Холлоуэя считали белой вороной, но его это не волновало. Он выделялся запоминающимися светлыми, выгоревшими на солнце волосами и очками с толстыми стеклами в роговой оправе, но по-настоящему на него обращали внимание, когда он открывал рот. В голосе Джима звучало искреннее… благоговение, когда он говорил об окружающем мире. Его любознательность простиралась от магии жизни в капле воды до загадок и тайн Марса.

Он понимал, что жизнь – нескончаемый поиск, полный открытий и приключений, если ты сам разрешишь, чтобы так было.

Совсем один в незнакомом городе, он бродил по улицам в поисках магазина не кого-нибудь, а Маэстро магии. Объявления на последних страницах «Amazing Stories» обещали чудеса иллюзии по адресу в Провиденсе, штат Род-Айленд, и из этого волшебного места Джиму прислали по почте «Тайну восточных колец». И теперь благодаря семейному путешествию у него появилась возможность, которая бывает лишь раз в жизни – самому побывать в магазине, пройтись по его затененным проходам, обнаружить его сокровища самолично.

Он совершенно не представлял, куда идти, и только январский ветер подгонял его, направляя по незнакомым улицам. Холодный воздух вонзался в него, как нож убийцы, но Джима это не волновало. На дворе стоял 1937 год, и с Джимом Холлоуэем происходило настоящее приключение!

Он поднял воротник куртки, чтобы прикрыть шею, и, повернув за угол, вышел прямо к дворцу грез – кинотеатру «Маджестик» на Вашингтон-стрит. Величественное каменное сооружение, напоминавшее храм из ушедшей эпохи. Афиша сообщала, что в нем показывают «Облик грядущего». Джим уже видел этот фильм на премьере в Лос-Анджелесе, но столкнуться с ним здесь, в продрогшем городке Новой Англии, – это было волшебно. Даже сердце забилось чаще. «Да, – с улыбкой подумал Джим, – облик грядущего очевиден – это будет что-то хорошее, чудесное, полное магии». Он промчался мимо билетной кассы, вдохновленный своим бесконечным оптимизмом.