Плохое запоминалось лучше, чем хорошее. Так устроен наш разум, по словам профессора Макнила из Лондонского университета. И он оказался прав. Устроенный сестрой эмоциональный ад я запомнила на всю жизнь. Пустота не затягивалась, левое покалывание в груди прекратилось.

— Я не одна возглавляю наш бизнес. Последнее слово за Джахидом.

— Он дал добро, да благословит его Аллах. Но поставил условие.

— И какое же?

— Помириться с тобой, Амина.

То есть он за моей спиной решил взять нашу сестру на работу? Она же ничего не умела, кроме как смотреться в зеркале и мечтать о замужестве.

— Что ты будешь делать? Что ты умеешь?

— Ты груба, сестренка, — Хайя обиженно надула губы, как в детстве, когда я отказывалась поделиться своей половиной шоколадки. Возможно, мой тон звучал равнодушно, но я не обратила на это внимания.

— Я задала вопрос.

— Я умею… А кофе варить! Мама меня научила.

— После беременности меня от него тошнит.

— А чай?

— Чай я сама заварю, не разучилась.

— Разве вам не нужна административная работа?

— Хайя, — я глубоко вдохнула воздух и собралась с мыслями. Попыталась, по крайней мере. — Нам не нужен ни администратор, ни секретарь. Родителям лучше найти тебе достойного мужа. Он обеспечит и тебя, и родителей.

— Мама не может найти мне мужа. Никто не хочет брать меня замуж, а папа…

— Что папа? Не может выдать дочь без приданого и с большими запросами?

— Я хоть что-то делаю для своей жизни. А ты?

— Я? — я удивленно уставилась на сестру.

— Да, ты. Чего ты добилась своим псевдофеминизмом?

— Я и не пыталась ничего добиться.

— Правда? К тебе приходил свататься самый богатый парень в Дубае. Помнишь, ты тогда на первый курс поступила.

— И?

— Ты отказалась из-за учебы, но за моего шейха замуж вышла.

В ее карих глазах сверкали молнии. Они потемнели, стали абсолютночерными, в то время как идеально смуглое лицо покраснело от ярости. И нет, в нее не вселился Шайтан. Это сама Хайя.

— Ты сопротивлялась, не рожала и хотела окончить учебу, но родила ребенка и стала прилежной женой, — продолжила Хайя.

— Я в разводе.

— Ты выполнила свой путь? Ты всего лишь последовала пути Аллаха, он показал тебе место и предначертал твою судьбу одинокой мамаши без ребенка. Хорошо тебе живется на чужом несчастье? Добилась своей долгожданной свободы?

Я не поняла, какое слово сестры стало последним ударом в мою разорванную душу. Хлесткая пощечина раздалась внезапно, но я не испугалась ее. Рука не горела. А на глаза сестры появились слезы, пока она удерживала поврежденную щеку. Я не жалела. Ни о чем. Просто болела рука, просто болела душа.

За этот год многое изменилось. Я изменилась. Были вещи, которые я больше не могла терпеть из-за родственных связей.

— Вон.

— Но Амина…

— Мне вышвырнуть тебя силой?

Хайя жалобно взглянула на меня. Ее нижняя губа дрожала от переполненных эмоций, по щекам бежали дорожки из слез. В груди снова что-то екнуло. Слегка. И заглохло.

— У вас все хорошо? — поинтересовался Джахид.

— Я же говорила, что не сработает.

Хайя моментально вылетела из кабинета, хлопнув дверью. Мой взгляд переместился на растерянного Джахида.

— Зачем ты позвал ее сюда?

— Вам нужно помириться. Хайе нужна семья.

— Когда я нуждалась в семье, Хайи рядом не было. Она пришла только тогда, когда ей нужна была помощь.

— Я пытался наладить ваши отношения.

— Плохо пытался. Аллах свидетель, это невозможно. Она… она напомнила о ней.

Казалось, я была не способна плакать. Яркие эмоции покинули меня. Счастье, горе, радость, печаль, сострадание. Я была как пустой лист, на котором ничего не написано, кроме многоточия.