— Почему?

— Тебе грозит пятнадцать лет тюрьмы за изнасилование и пять лет за похищение ребенка из государственного учреждения.

— Государственного? — пытался прийти в себя.

— Муна взяла Фабиана из приюта. Точнее дала взятку в миллион евро и забрала, потому что ей не разрешили оформить опеку. Директор приюта свалила вину на тебя. Не знаю, каким боком, но теперь вина лежит на тебе.

Что мой сын делал в приюте? Куда пропала Дебора?

— Муна говорила, что забрала сына, но не похищала. Где она сама? Почему ее нет здесь?

— Ее не пустили.

— Она даже не позвонила тебе?

— Нет. Боялась, что дядя узнает.

— А что я в тюрьме сгнию, она не боялась!

— Карим, она сидела три месяца с чужим мальчиком, оформляла на него официальную опеку, выхаживала и объясняла, кто она и кто ты. Она совершила ошибку, но не злись на нее. Вспомни, через что она прошла.

Через ад, как и я сейчас.

— И что нам делать? Причем тут вообще изнасилование и похищение ребенка?

— Новый и старый срок. Твоя благоверная бывшая возобновила дело, когда узнала об аресте.

Аллах!

Мой резкий удар по решетке отозвался эхом и недовольным гулом одного из заключенных, но тот быстро заткнулся под моим резким взглядом.

— Я не трогал ее.

— Уверен?

— Ты что, во мне сомневаешься? Сам видел, в каком я был состоянии.

В меня буквально вселился шайтан после такого заявления брата. Ярость наполнила меня, и я готов был сломать эту гребаную клетку, чтобы прижать брата к стенке

— Карим, успокойся. Я знаю, что ты невиновен. Но Дебора дала показания и предоставила видео с камер наблюдения в вашем доме, даже судью подкупила по слухам. Зачем вообще в собственном доме камеры наблюдения?

Я тоже так считал, когда дядя порекомендовал их установить после свадьбы. Я думал, это ради безопасности, однако дело обернулось иным способом. Я ни разу не смотрел в них, пока не застал Дебору с другим. Естественно, она ничего не знала о камерах. Тогда откуда у нее видео? Неужели прознала о них, пока мы были в браке?

— Дядя Ибрахим посоветовал.

— Этот старый дед никак не отстанет от нас.

— Плевать. Найми лучшего в Европе адвоката. Чтобы эта сука сидела вместо меня за клевету и пережила хотя бы треть моего заточения.

— Постараюсь, брат, но скажу честно, твои бывшие тебя сведут с ума.

— Мои бывшие? — зацепился я за это слово.

— Брат, ты разведен три месяца как. Удивительно, что ты об этом не знал.

— Как так вышло?

— Дядя поставил вместо тебя представителя, состоялся суд. Вас развели.

— А как же наш сын?

— У вас дочь. Ее зовут Иман. Я бы показал фото, но у меня забрали телефон. Она похожа на тебя.

— Хусейн, помоги мне выйти. Дай взятку судье, полицейским, пограничникам, кому угодно, но вытащи меня! Я нужен им. Я хочу увидеть дочь и все вернуть. Мне нужна Амина.

— Ты им не нужен, — прозвучал грудной голос со стороны.

Казалось, я где-то слышал его. Словно из забытого страшного прошлого. Похож на тон дяди Ибрахима, но обладатель голоса говорил на чистом английском, без акцента.

Из тени вышел светловолосый высокий парень с необычными фиолетово-голубыми глазами. Такие глаза такой формы и оттенка я видел лишь у одного человека.

— Приветствую, брат, — произнес он, ухмыльнувшись, как… как наш отец.

2. Глава 2

— Приветствую, брат, — произнес он, ухмыльнувшись, как… как наш отец.

— Карим, кто это?

Хусейн с удивлением взглянул на мужчину с точеными скулами и знакомыми фиолетово-голубыми глазами. Этот оттенок заката над Персидским заливом я узнал бы из тысячи, даже если бы не видел Амину десятилетиями. Ее мужскую копию невозможно не узнать, за некоторыми отличиями. Более точеные черты лица, губы не такие полные, как у Амины, и ухмылка, полная цинизма и презрения.