— Ну, я как бы…

— Другую жертву себе найти не мог?! — рявкаю на него.

— Не мог! — кричит. — Потому что тебя хотел!

— А не надо было меня хотеть!

— А я хотел!

— Не кричи на мою маму! — вскрикивает мой сын, появившись на кухне с игрушечным пистолетом. Направляет его на Егора и выстреливает, после чего, скорчившись, кричит уже Громов.

— Твою… за ногу, — хрипит мужчина, держась за пах, куда с близкого расстояния и выстрелил Тимур. — Малой…

— Дедушка говорит, так больнее всего, — рычит мой защитник. — Не кричи на мою маму! Она хорошая! А ты плохой! Нельзя кричать! Нельзя!

— Малой, я ещё детей хочу! — сипит Громов и падает на пол, продолжая страдать от боли.

— С таким взрывным тебе точно ещё рано их заводить, — тянет Алёна, подойдя к нему и погладив его по голове. — Повзрослей, Егор! И тебе, Сара, рановато для детей. Вы чего раскричались-то? Дом полон детей. Психику хотите им испортить? Ну совсем вы оба дети, ей-богу! Куда вам любовь и дети, а?

— Алёна, держи иногда рот на замке, — просит моя подруга свою дочь, приложив палец к губам. — Взрослые сами разберутся. Бери малышню и пошлите играть. А вы двое! — указывает она на нас. — Поговорите уже между собой. Я точно здесь лишняя.

Кивнув, Громова-младшая берёт злого Тимура за руку, приказывает сёстрам идти за ней и уходит.

Послав мне сочувствующую улыбку, Милена выходит следом.

— Лёд? — спрашиваю Егора и иду к холодильнику, чтобы достать что-нибудь холодное. Но ничего, кроме замороженной свёклы и головы рыбы, не нахожу. — Только такое, — протягиваю ему голову, потому что свёклы там совсем не о чём.

— Спасибо, — прикладывает он её к паху, лицом ко мне.

И стоит мне взглянуть на эту картину, и меня охватывает приступ смеха. Потому что сейчас это выглядит так, словно у Громова вместо причинного места ещё одна голова выросла. От дикого хохота я, не устояв на ногах, падаю на стол и…

И ожидаемо ломаю ножку стола. Она давно «на соплях» держалась.

— И как ты ещё жива осталась за эти четыре года? — отложив рыбу, протягивает Егор мне руку, чтобы помочь встать.

Сара

— А вот так и жила, — бурчу на него, но помощь принимаю.

Хватаю его за руку и он, потянув, ставит меня на ноги. После чего без какого-либо намёка Егор отпускает мою руку и отходит. Берёт обратно голову рыбы и продолжает «лечение» и «обезболивание». По себе знаю, как больно стреляет этот пистолетик. Когда купила, случайно себе в ногу зарядила. Потом синяк был.

Выпрямившись, оглядываю стол и понимаю, что его уже не починить. Папа его и так уже весь перелатал. Больше не на что крепить.

— Н-да уж. Столу конец, — подытоживает Егор, принявшись собирать с пола всё, что с него свалилось. Солонку, перечницу и корзину с овощами.

— Конец, — киваю. — Ночью новый закажу. Ничего страшного! Давно пора!

— И стулья надо бы, — говорит Громов. — Тоже скоро развалятся, — шатает он один из них. — А вообще, я тебе завтра магазин один покажу! Там можно хорошую мебель купить. Качественную. Добротную.

— Всё, что хорошо — слишком дорого, — хмыкаю со вздохом. Я покупаю обычно что-то среднего качества и приемлемое по цене. Один стул за двенадцать тысяч я себе вряд ли когда-либо позволю.

— Там недорого!

— Сказал человек с полным карманом денег!

— Реально недорого, — продолжает он меня уверять. — Ребята цены не дерут. И скидочку сделают, если попрошу я.

— Посмотрим, — киваю и, взяв веник, начинаю мести, пока Егор столом занялся.

— А вообще, знаешь, что? — неожиданно восклицает и, выпрямившись, телефон достаёт. — Одевайся!

— Чего? Куда?! — не понимаю, что с ним такое.