— Конечно не захочет, — рассмеялась я. Еще бы. Миллиардер Арсанов в съемной двушке это уже не сюр, а полный трэш. — У нас мало места.

— У нас много, — вдруг сказала Соня, — целый большой дом.

— Это ваш дом, Сонечка, — сказала я, наливая какао с молоком. — Лучше ты будешь приходить к нам в гости, а Богдан будет приходить в гости к тебе. Если твой папа разрешит.

После завтрака дети стали собираться на прогулку, а я сделала себе самую любимую и практичную прическу — собрала на макушке волосы в пучок, скрутила в узел и закрепила шпильками.

— Я тоже такую хочу, — указала на мою голову Соня.

— У тебя такие красивые волосы, Сонечка, — я расчесывала ее мягкие гладкие волосы и получала необъяснимое удовольствие. А еще сожаление. Бодьке не требовались косички и хвостики.

— Я теперь точно, как вы! — радостно сказала девочка, когда мы обе стали перед зеркалом и сравнили прически.

— Ты белее, — авторитетно заявил Бодька, глядя на нас со стороны.

— Не белее, а светлее, сынок. У Сонечки светлые волосы, — поправила я.

— Хочу как вы! — насупилась та.

— Не переживай, подрастешь, они могут потемнеть, — успокоила ее я, — я в детстве была как одуванчик. А теперь видишь, совсем на одуванчик не похожа.

— Папа! — слышу детский возглас и спохватываюсь.

Я слишком задумалась и не заметила, как у боковой аллеи остановился огромный сверкающий глянцем на солнце черный внедорожник.

Соня бросается к автомобилю, а у меня неизвестно почему сердце вдруг подпрыгивает, а потом начинает стучать в бешеном темпе, отдавая в затылок. Из внедорожника показывается высокая фигура, и я ахаю, прижав ладони к щекам.

***

Он давно так не матерился. Так долго и с таким удовольствием. Но матерись, не матерись, а вернуться вовремя Арсанов не успевал хоть сдохни. И родители, как назло, уехали на отдых.

Обычно они подгадывали свой отпуск в период, когда у Тимура в бизнесе устанавливалось относительное затишье. Но в последние годы бизнес неожиданно попер вверх, Арсанов подписал несколько долгосрочных, практически монополистских и очень прибыльных контрактов. А о каком затишье можно говорить, когда речь идет о больших деньгах?

Тимура выдернули неожиданно, ему пришлось все бросить и срочно лететь в Вену. Он бы успел вернуться, бизнес-джет не рейсовый самолет. Но возникла необходимость в согласовании некоторых моментов. С обязательной трехсторонней встречей с утра. А тут ещё и очередная няня уволилась прямо перед поездкой.

Что за загадочная чехарда происходила у них с нянями, Арсанов вообще понять не мог. Его Соня не избалованная и не капризная девочка. Конечно, у Тимура оставалось совсем мало времени на ребенка, и Соню растила мама. Так мать тем более ее не баловала. И при этом ни одна няня надолго не задерживалась.

«Невозможный ребенок», «ваша девочка просто невыносима», «это какой-то ужас» говорили няни о его дочери, и это сбивало Арсанова с толку.

Он готов был платить любые деньги, но нянь это не останавливало, они увольнялись, а ему приходилось начинать по новой. Тимур даже сводил дочь к психологу.

— У вас очень чувствительная и ранимая девочка, Тимур Демидович, — объясняли ему психологи в один голос, потому что он водил Соню к нескольким специалистам. — Она намеренно ведет себя так, чтобы няни не выдерживали и увольнялись. Таким образом Соня подает вам сигнал, что нуждается в вашем внимании.

— И что мне делать? — хмуро спрашивал Тимур. — Бросить бизнес и сидеть дома?

— Это ваш ребенок и ваше решение, — осторожно отвечали психологи.

— Сонечке нужна мама, — говорила Тимуру мать, — тебе бы жениться, сынок!