Мы выходим в игровую, Жанка смотрит на меня с благодарностью. Перехватывает Соню, а я помогаю Богдану пересесть в кресло. Девочка пристально наблюдает за нами, но когда я ловлю ее взгляд, отворачивается.

Выводим детей во двор, и пока отвлекаемся, к Соне подбегает Ваня и выхватывает у нее зайца.

— Жирафа, — кричит он, — длинная жирафа!

— Иван! — сердито говорит Жанна. — Немедленно отдай Соне игрушку и извинись. Ты что себе позволяешь?

Но система «икудза» подсказывает Ванечке, что он может отрываться на полную катушку.

— Дылда! — кричит Ваня, отскакивая подальше, и я вижу за его спиной коляску Богдана.

Мы с Жанкой не успеваем опомниться, как мой сын въезжает Ване в зад, подбивая под коленки, и тут же отъезжает обратно. Иван, не удержав равновесие, с размаху садится на асфальт, а Бодька наклоняется и забирает из его рук зайца.

Подъезжает к Соне и протягивает игрушку. Та моргает и прячет руки за спину.

— На, возьми, — говорит мой сын. А у меня нет слов. У Жанки, по-видимому, тоже.

— Ну слов же нет никаких кроме матерных, — возмущенно качает она головой. — И какой же паразит этот Ванечка!

Жанна помогает ревущему Ивану встать с асфальта и строго его отчитывает, а я тем временем наблюдаю за Соней и своим сыном. Девочка берет зайца из его рук, а потом вскидывает голову.

— Я тебя не просила!

К ним подбегают мальчики Тагаевы.

— Зачем ты с ней связываешься, Бодь? — спрашивает Данил, ему вторит Давид:

— Она вредина!

— Ну и что, если вредина, — пожимает плечами мой сын, — а зачем он дразнится?

— Он достал, — соглашается Данил. К братьям подходит Дианка, и я отмечаю, что тройняшки Тагаевы на целую голову ниже Сони. С нее ростом только наше горе горькое Иван Исаев и мой Бодька.

Сегодня за Ваней приезжает отец, и мы с Жанкой тратим время на разбирательства с господином Исаевым. Заранее знаем, что без толку, но мы честно пытаемся хоть как-то повлиять на ситуацию.

Старший Исаев со всем соглашается, особенно после того, как Жанна ненавязчиво сообщает, что Соня — дочь Тимура Арсанова, а в конфликт только чудом не были втянуты братья Тагаевы.

При упоминании Тагаевых Ванин папа меняется в лице и заверяет нас, что проведет с сыном разъяснительную работу. Нас бы больше устроило, если бы он забрал Ивана из сада навсегда, но вряд ли нам так повезет.

Детей потихоньку разбирают, в конце концов остаемся мы с Жанкой и Соня с Богданом. По Соне видно, что она вот-вот расплачется.

— Мам, пойдем уже, — зовет сын, а у меня ноги будто приросли к асфальту.

— Сейчас пойдем, сынок, — говорю ему, — дождемся Сониного папу и пойдем.

— Надо ему позвонить, — с озабоченным видом говорит Жанна, — договаривались же, чтобы без опозданий.

И как только достает телефон, он звонит сам.

— Тимур Демидович? А я вас только собиралась набрать. Вы где? Уже всех детей разобрали, и я… Как не можете? А что же мне делать? — лицо Жанны становится растерянным. — Я не могу остаться с ней ночевать. И что, совсем-совсем некому ее забрать?

Я смотрю, как съеживается девочка и решительно трогаю коллегу за рукав.

— Я заберу Соню, Жанна. Скажи ее папе, если он не против, Соня побудет у нас, сколько нужно. Если она, конечно, захочет, — добавляю поспешно, и по вспыхнувших в детских глазах звездочках понимаю, что она хочет.

***

— Богдан, не спеши, сынок, мы за тобой не успеваем, — зову сына, укатившего вперед на своей коляске. Бодька разворачивается и кричит:

— А вы идите быстрее! Соня, догоняй!

— Побегаешь с Богданом? — наклоняюсь к девочке. — Иди, солнышко.

Мы идем через парк, здесь безопасно. Я всегда выбираю эту дорогу, когда хорошая погода. Бодька гоняет по аллейкам на своей электроколяске, и я могу не переживать, что он заиграется и выедет на проезжую часть.