– Алиса, дорогая! – голос Полины разрезал тишину, и я вздрогнула, отводя глаза.

Тяжелые двери распахнулись, мать появилась с той самой улыбкой, которую я ненавидела с детства. Фальшивая, как ее идеально уложенные волосы. Мне пришлось войти в дом, она обняла меня, прижав к себе так, будто мы виделись вчера, а не пять лет назад.

Ее духи – приторно-сладкие, с ноткой ванили – забивали нос, и я с трудом сдержалась, чтобы не отшатнуться.

– Боже, как ты выросла! Моя девочка, такая красавица!

Я не шевелилась, позволяя разыгрывать этот спектакль. Полина отстранилась, оглядывая меня с ног до головы, будто я была куклой на витрине. Мое сердце все еще стучало слишком быстро, и я злилась на себя за это.

Кто был тот мужчина? Алексей? Наверное. Но почему его взгляд так зацепил меня?

Я привыкла быть незаметной, растворяться в книгах и лабораториях. А он смотрел так, будто видел меня насквозь.

– Эта форма… – Полина всплеснула руками, ее голос дрожал от наигранного восторга. – Английские школы знают, как сделать из девочек настоящих леди. Ты только посмотри на себя! Косички, очки… Такая милая!

Я закатила глаза, радуясь, что очки скрыли это. Леди. Серьезно?

Пять лет назад она тащила меня на встречу с каким-то потным типом, которого называла «перспективным женихом». Мне было тринадцать, характер скверный, и я намазала клеем его стул, просто чтобы посмотреть, как он будет выкручиваться.

Он не выкрутился. Полина тогда орала на меня весь вечер, но я только смеялась. Сейчас я уже не та девчонка, которая портит мебель ради забавы, но яд во мне никуда не делся. Просто я научилась держать его при себе. Почти.

– Пойдем, я покажу тебе дом! – Полина схватила меня за руку, ее пальцы были холодными, несмотря на июньскую жару. – Это просто чудо, Алиса. Алексей – замечательный человек, ты увидишь. У него такой вкус, такой стиль! Этот дом – его гордость.

– Угу, – буркнула я, позволяя ей тащить меня.

Не хотела спорить. Не хотела вообще говорить. Полина вспомнила обо мне только потому, что ей нужна была декорация для свадьбы. Пять лет я была ей не нужна – жила в Англии, училась, копалась в книгах.

Мой мир – это лаборатории, биология, вирусы, которые можно разложить на молекулы и понять, как они работают. А ее мир – это приемы, бриллианты и мужчины вроде этого Алексея. Мне было плевать на ее планы. Пусть выходит замуж, пусть играет в свои игры. Лишь бы не лезла ко мне.

Мы прошли по холлу, я невольно замедлила шаг. Дом был… живым. Хрустальная люстра над головой отбрасывала мягкие блики на стены, покрытые темным деревом. На полу – паркет, уложенный елочкой, с едва заметными следами времени.

Старинный комод у стены, с бронзовыми ручками в виде львиных голов, притягивал взгляд. На нем стояла ваза – не из тех безвкусных, что обожает Полина, а простая, керамическая, с тонким узором, будто из музея.

Я провела пальцем по краю комода, чувствуя шершавость дерева. Да, у этого Алексея вкус есть. Мать еще не успела тут все испортить своими блестками.

– Ну как тебе? – Полина остановилась, сияя, как новогодняя елка. – Правда, потрясающе? Алексей сам выбирал каждую деталь. Он такой… утонченный.

– Нормально, – ответила, стараясь звучать равнодушно.

Но дом мне нравился. В нем чувствовалась история, как в старых библиотеках, где я могла часами листать книги по микробиологии. Каждая вещь здесь, от тяжелых штор до бронзовых подсвечников, будто шептала о прошлом.

Я невольно представила, как сижу в одной из этих комнат с ноутбуком, готовясь к экзаменам в университет. Медицина, микробиология – вот мой путь. Благодаря отцу, которого я почти не помнила, я могла выбирать, кем быть.