И поэтому ни у кого не вызвал удивления тот факт, что, отслужив в армии, Виталий отправился учиться на пилота, а после устроился на работу в «Авиа Транс».

Не вызвал. Но если бы Виталия спросили, за что он любит небо, ответа он не нашел бы. Может, за бездонное оглушительное спокойствие? Или за сухое потрескивание изморози на «тушкиных» элеронах? Или за редкую возможность проживать каждый день «с нуля». Один рейс – одна жизнь.

Виталий любил смотреть, как вьется золотой воздух на крыльях, и чувствовать ничем не приправленный вкус свободы. А еще он верил, что, если долго лететь, можно долететь до края, туда, где земля сливается с небом. Где воздух, взрываясь, переливается сотнями разноцветных искр. За черту. Где нет ни начала, ни конца. Только бескрайнее ослепительное небо.

– Проходите, проходите. Не толкаемся! Места хватит всем! – задорно кричала молоденькая, пухленькая стюардесса.

Наташа… Когда она улыбается, на ее лице появляются маленькие ямочки.

Виталий молча стоял рядом и сдержанно улыбался, разглядывая тех, кого ему предстояло поднять в небо. Вообще-то капитан не встречает пассажиров, он заходит на борт последним, когда все места уже заняты, но сегодня Виталий изменил правилу, и Наташа нет-нет да поглядывала на командира. Однако спросить не решилась.

– Папа, папа, а мы поедем в аквапарк? Мне Саня рассказывал, там есть такая горка, тройная!

Маленький русоволосый малыш смешно семенил за отцом, взахлеб рассказывая то о горках, то о Сане, то снова о горках. За спиной мальчика висел небольшой зеленый рюкзачок, который он то и дело поправлял. Мальчонка тараторил без умолку и явно находился в том волнительном и трепетном предвкушении, которое бывает только в детстве. А вот его родителей, миловидную полноватую брюнетку и невысокого лысоватого мужчину – не интересовали рассказы сына. Они настороженно озирались, словно ожидая, что вот-вот грянет гром, отменят рейс и улыбчивые стюардессы скажут, что произошло ужасное недоразумение и их места проданы кому-то другому. А им, увы, придется остаться в аэропорту.

«Первый раз, – мимоходом отметил Виталий. – Летят первый раз, нервничают».

Он вспомнил свой первый полет и не смог сдержать улыбку: как давно это было.

– А она, представляешь, осталась еще на месяц. Да… И отель он оплатил, и предложение уже сделал, да-а… – протянула модельного вида брюнетка, округлив и без того огромные зеленые глазищи. Две ее товарки топали, открыв рты, с восхищением глядя на продвинутую подружку.

Виталий безучастно посмотрел им вслед.

«Искательницы приключений на «вторые девяносто». Догадываюсь, что именно вы привезете с курорта…»

Два парня в черных футболках. Мама с упитанной эмо-дочкой. Две тетки совершенно необъятных размеров. Обычные туристы. Обычный рейс.

– Сыночек, ты капитан судна? Да?

Задумавшийся Виталий не сразу понял, что обращаются к нему.

– Да?

– Смирнов Виталий Иванович, капитан «Боинга-747». Рад приветствовать вас на борту.

Виталий вскинул правую руку к виску. Сколько раз он так делал? Не сосчитать. На этот раз жест предназначался милой супружеской паре: благообразный старичок с чеховской бородкой, заботливо поддерживающий под руку сухонькую старушку в старомодной шляпке.

– Наш сын тоже пилот, – с законной гордостью сообщила пожилая женщина и оглянулась вокруг – все ли слышат? – Военный летчик. Подполковник.

– Поздравляю, – улыбнулся Виталий. – Получается, мы с ним почти коллеги.

Старики улыбнулись и, кивнув Виталию, отправились искать свои места.

Впервые он осознал свою силу больше двадцати лет назад при весьма, надо сказать, позорных обстоятельствах. Взрослый Виталий стыдился этого кусочка своей жизни, но вспоминал его часто.