Она предпочла умереть.

От грома аплодисментов дрожали стены.

Вспыхнул свет. Назар и Камита раскланивались: «Танец миражей» собирал в «Ящеррице» полный зал.

– Назар, Камита, браво!

– Как, вы уходите?

– Выпейте с нами!

– Это было потрясающе! Как вам…

Масан кивал в ответ на приветствия, улыбался и неуклонно пробирался к выходу, увлекая за собой моряну.

Вдохнув прохладный осенний воздух Измайловского парка, Камита, опиравшаяся на руку спутника, вздохнула и расслабилась.

– Чуть не сорвалась, – ее губы тронула тень улыбки. – Ты с ума сошел, Назар, так играть… хороша бы я была, накинув боевую шкуру посреди выступления!

Они отошли в тень от освещенной стоянки.

– Прости. Я никогда не думаю, о чем буду играть, когда беру смычок. Только потом…

– Ты меня вытащил, чтобы я остыла? – Моряна уже пришла в себя и улыбнулась явственно; на щеках от улыбки образовались ямочки.

– Мне самому надо было остыть, – Назар смотрел на свои руки: пальцы мелко дрожали. – Еще один раз, и Жажда мне гарантирована. Скажи, хоть было красиво?

– Не знаю. Я не слышу музыку, когда танцую, я ее чувствую, вот как… Помнишь, ты мне рассказывал про Зов? Но им, – моряна кивнула на клуб, – им понравилось.

– Это не показатель… Давай немного пройдемся?

Камита кивнула, и они медленно направились в глубь парка. Давно стемнело, алые клены казались черными. Лишенные листьев верхушки тополей казались нарисованными тушью по глади студеного неба. От земли тянуло зябкой сыростью.

– Однажды я сыграю только для тебя, и ты мне скажешь, хорошо это или как.

– Однажды я станцую только для тебя, – тон моряны был серьезен, но в глазах плясали смешинки, – и ты мне скажешь, как я замечательно танцую.

– И сколько мы уже обещаем это друг другу? – засмеялся Треми.

– Долго, – шутливо протянула она, темный взгляд блеснул из-под ресниц, и моряна вдруг посерьезнела. Некоторое время они шли в молчании. Огни «Ящеррицы» давно скрылись за деревьями. Прошелестел и стих ветер.

– Я сыграю тебе выбор. Еще не знаю, как он зазвучит, но это будет выбор, совершенно точно.

Теперь в ее глазах не было ни следа улыбки.

– Какой выбор?

– Между… – Назар запнулся, увидев, как меняется ее взгляд, устремленный за его плечо, как вспыхивают в глазах зеленые огоньки, и запоздало почувствовал опасность.

– Истинные Луминар!

В последний момент Камита успела дернуть Назара на себя, меняя мгновенную смерть на смерть отсроченную, и лезвие катаны, едва не отрубив масану голову, глубоко рассекло плечо и грудь.

Ветер пах персиками – одуряюще, страшно. Ветви танцевали под ветром, вторя пляске смерти оборотня в боевой шкуре, чудовища, что секунду назад было женщиной.

Под упавшим Назаром качалась, танцевала земля.

«Луминар. Саббат. Я истекаю кровью. Их четверо. Они убьют Камиту».

Свист воздуха под клинком. Хрип чьего-то разорванного горла. Гравий царапает щеку.

Холод, холодно, холоднее крови масана.

Музыка, вечно звучащая в душе Назара Треми, взвилась крещендо.

– Мы все в «Ящеррице» услышали его Зов, – Захар смотрел в пустоту, вновь переживая давние события. – Я, Дементий, Лазарь и Шарлотта, другие… мы пришли почти сразу, но все равно опоздали: в парке уже не с кем было сражаться. Назара мы отправили в Обитель, Камита погибла. Но тех четверых она забрала с собой. – Лицо епископа заледенело, губы скривила злая усмешка. – Эта атака была началом очередного набега Саббат. Это был самый короткий из их набегов. Птиций, а вы что тут делаете?

Конец, подсевший за столик во время рассказа, побледнел и издал неопределенный придушенный звук, призывая не обращать на него внимания.