– Ну вот, теперь можно и разговаривать…

Денис Макарович принял пустой ковш и остановился у стола.

– Я пришел с вопросом… Один человек интересуется: когда будут вареники с вишнями?..

– Когда привезешь Иннокентия, – медленно, стараясь подавить волнение, ответил Изволин, подошел к гостю и крепко пожал ему руку: – От самого?

– От самого… Сашутку помните, шофера, вместе с Иннокентием тогда приезжал? Ну, это я и есть… – гость погладил рукой обросшее лицо. – Дело есть, – добавил он тихо, – серьезное дело.

Денис Макарович пододвинул стул, сел рядом с Сашуткой и наклонил голову:

– Можешь говорить, чужих – никого.

Гость не торопясь стал объяснять причину своего появления в городе. Он говорил полушепотом. Изволин слушал внимательно, и чем больше подробностей узнавал он от Сашутки, тем серьезнее становилось его лицо.

– Меня уж, видно, Иннокентий Степанович в расход списал. Скоро полтора месяца будет, как я с ним распрощался. Рассчитывал дней за десять обкрутиться, да не вышло, – проговорил Сашутка.

Вести он принес невеселые: из рук партизан вырвался предатель Зюкин, и его появление в городе грозило провалом Ожогина и Грязнова. Сашутка должен был явиться значительно раньше, но неожиданные обстоятельства заставили его изменить маршрут.

– Не бывать бы счастью, да несчастье помогло! – и Сашутка с горечью усмехнулся: – На полпути в болото влез. Сам-то кое-как выбрался, а мешочек с харчишками похоронил. Пришлось крюку дать и зайти в деревню Сосновку, там ведь наш связной Пантелеич в старостах ходит. И хорошо, что зашел, – Зюкин тоже в Сосновке оказался. Не добрался до города: сыпняк свалил его. В общем, зверь и охотник в одном месте собрались. Я пораскинул мозгами, посоветовался с Пантелеичем и решил не торопиться: ведь все дело в Зюкине, а он у меня перед глазами. Прикидывал там с ним рассчитаться, но не вышло: в Сосновке никого из наших, кроме Пантелеича, нет, а Зюкин хитер и осторожен. Видно, боится второй раз в наши руки попасть – знает, что уже не вырвется. Живет в хате старшего полицая и без него никуда носа не кажет. После болезни только два раза выходил на прогулку.

– Значит, ты в лицо этого Зюкина хорошо знаешь?

– Конечно.

– Почему же ты покинул Сосновку и не дождался ухода из нее Зюкина?

Сашутка объяснил. Он и Пантелеич пришли к выводу, что дольше ждать ухода Зюкина нет смысла: во-первых, неизвестно, когда он оставит Сосновку; во-вторых, долгое пребывание в ней Сашутки может навлечь подозрения на него и Пантелеича. Договорились, что как только Зюкин направится в город, Пантелеич постарается опередить предателя, попасть к Изволину и предупредить Сашутку…

На дворе уже рассвело. Из-под одеяла, висевшего на окне, узкими полосками просачивался бледный утренний свет. Денис Макарович снял маскировку, погасил коптилку. Занялось утро, хмурое, туманное.

…Рано утром к дому, где жили Ожогин и Грязнов, подошел нищий подросток в истрепанной одежде, с брезентовой сумкой через плечо и настойчиво постучал тоненькой хворостинкой в окно.

Подойдя к окну, Грязнов узнал Игорька.

– Никита Родионович, – тихо позвал он Ожогина, – Игорек пришел.

С Изволиным была договоренность, что если ему срочно понадобится Ожогин, он пришлет Игорька, который, чтобы не навлечь на себя подозрения, будет одет в нищенское платье.

– Вынеси ему кусок хлеба и скажи, что через полчаса я приду, – попросил Никита Родионович Андрея.

Отпустив Игорька, Грязнов вошел в комнату. Никита Родионович стоял над чемоданом, держа в руках носовой платок со следами сажи.

– Андрей!