– Нет, милый племянник, совсем о другом надо расспрашивать. Постарайся узнать, кто это называет себя Лунным Лисом.

Мария Кирилловна заметила, что с лица Бобби слетело привычное выражение легкой беззаботности. Он стал серьезен и даже немного строг, что было непривычно.

– Откуда ты узнала, что портсигар украл именно Лунный Лис? – спросил он.

– И ты уже слышал об этом субъекте? – ответила тетушка. – Выкладывай, что там у вас болтают в мужских компаниях.

Бобби признался, что до него доходил какой-то слух, но значения ему не придавал.

– Портсигар пропал в доме, значит, Лунный Лис оказался у тебя, – сделал он неизбежный вывод. – Признавайся, кого из столичных преступников ты пригласила на прием?

– Не болтай глупостей! – Тетка махнула на него платочком. – Были только наши, все свои. И говорить не о чем. Ты можешь помочь мне, порасспросив своих сплетников.

– А что Лис оставил вместо портсигара? – наконец вспомнил Бобби.

– Вы слишком любопытны, князь, – строго сказала Мария Кирилловна и добавила: – Бобби, если хочешь помочь моей беде, иди и не возвращайся без новостей.

Племянник послушался. Поцеловав тетушку, он немедленно откланялся.

Выйдя на улицу, Бобби в раздражении топнул ногой и погрозил кулаком кому-то невидимому. Подозвав извозчика, он приказал к министерству финансов. От швейцара, дежурившего у парадных дверей, Бобби потребовал вызвать чиновника Рибера, немедленно и без всяких отговорок. Дожидаясь, он прогуливался по Дворцовой площади, цокая каблуками по брусчатке и не глядя на хорошеньких барышень, которые с откровенным интересом глаз не могли отвести от статного красавца.

– Что же мрачен ты, Бобби, как петербургская весна?

Вынув портмоне, Бобби отсчитал сто рублей и протянул господину в хорошо сидящем гражданском сюртуке.

– Можешь торжествовать, ты опять выиграл.

– Неужели? – Господин из министерства финансов небрежно принял купюры. – Опять Лунный Лис? Чувствую, что на этом проныре я разбогатею! Кто на этот раз?

– На этот раз воришка перешел границу и стал моим личным врагом. Он обокрал мою любимую и дражайшую тетушку! – ответил Бобби. – Шутки кончились. Тут уж не только пари, дело принципа. Не надейся, Джордж, что это тебе сойдет с рук.

– Неужели? Но пока четыре – ноль в мою пользу! – ответил чиновник Рибер, Григорий Иванович, носивший среди друзей кличку в английском стиле.

– Наше пари не закончено, – заявил Бобби, который не умел и ненавидел проигрывать никогда и ни в чем. – Я отыграюсь, вот увидишь. Прямо здесь, не сходя с этого булыжника, заключаем новое пари. Ставлю тысячу на то, что этот негодный Лис никогда не сможет обокрасть… ну, скажем, мою невесту. Принимаешь?

– Ого! Тысяча! Игра пошла по-крупному, – ответил Рибер, протягивая ладонь. – Точно разбогатею.

Бобби сжал пальцы со всей силы, но в ответ получил отчаянное сопротивление.

– И не надейся! – пыхтя, говорил он, стараясь передавить приятеля. – Мы, Бобрищевы-Голенцовы, никогда не отступаем… Вот так… Вот я тебе…

Поупражнявшись, приятели наконец расцепили хватку. Да и швейцар уже косо посматривал на господ, затеявших возню у порога важного министерства, буквально напротив Зимнего дворца.

Рибер потирал багровую ладонь, но и Бобби досталось.

– Кстати, не знаешь, кто прячется под маской Лунного Лиса? – спросил Бобби.

– Если бы знал, то играл бы с тобой на десять тысяч, – ответил Рибер. – Мы, чиновники министерства финансов, свою выгоду не упустим.

– Увидимся вечером! – то ли пообещал, то ли предостерег Бобби.

Крестовский остров, находясь в городской черте, уже принадлежал дачному миру. Начиная с мая отдельные дачные домики, разбросанные по острову, утопали в зелени. По аллеям и дорожкам прогуливались столичные жители, которым лень было ехать дальше на природу, открывались летние рестораны и эстрады с духовыми оркестрами, жизнь кипела и била праздничным ключом. Но сейчас, во время весеннего межсезонья, Крестовский представлял печальное зрелище. Сквозь голые ветви деревьев просвечивали силуэты наглухо заколоченных дач, в кронах каркали вороны, а островки последнего снега сжимались от наползавшей сырой земли.