Это и правда был достаточно известный культ, который ещё во времена моей боевой славы периодически светился то тут, то там. Что интересно – ребята в жёлтых накидках, обритые налысо, кроме своего фанатизма, отличались ещё и высоким уровнем инженерной подготовки, поэтому периодически их нанимали для каких-то непростых работ, требующих определённого мастерства.

Очередной кусочек паззла встал на место, завершая в голове очередную картину – «потерянные братцы» именно потому и были такими хорошими инженерами (или держали таковых в своих рядах), что пытались тоже попасть в хардспейс ещё до того, как это стало, так сказать, мейнстримом. А год назад, когда в сеть утекла информация о пропавших кораблях, они, наверное, вообще с цепи сорвались. Шутка ли – их религиозные теории почти что получили подтверждение! Почти что официальное!

– Ну так и? – поторопил я Кори, возвращая её обратно к теме разговора. – Нашлось что-то, нет?

– Нашлось.

– И что нашлось?

– Всё нашлось, – Кори кисло пожала плечами. – Я же уже сказала – теорий сотни, и все друг другу противоречат. Кто-то говорит, что из хардспейса выйти так же просто, как из гальюна, кто-то, наоборот, твердит, что это билет в один конец и способа выйти из пузыря хардспейса не существует. А кто-то до сих пор гнёт свою линию и твердит, что нет никакого хардспейса, и корабли из списка просто были распылены на атомы, которые равномерно растёрло по всей длине прыжка.

– С какой радости? – улыбнулся я.

– Да кто ж знает? – Кори развела руками. – Сколько исследователей, столько и мнений. Кто-то говорит о нарушении целостности обшивки, кто-то о сбое в системе навигации, кто-то…

– Ладно, я понял, – поспешил я её прервать. – Короче, что мы имеем в итоге? Хардспейс не то чтобы точно существует, но вероятность этого год назад резко повысилась. Тем не менее, никакой информации ни о том, как в него попасть, ни тем более как из него выбраться, в случае удачного попадания – нет. Не было раньше, и нет сейчас. Я всё правильно понимаю?

– Ну, в общем-то… да, – Кори грустно пожала плечами и снова опустила голову.

Да уж, за этот недолгий разговор она несколько раз успела перейти из агрессивного настроения в подавленно-грустное, и обратно. Это не удивительно, конечно, если принимать в расчёт её историю – раннюю потерю мамы, взросление в железном гробу, несущемся сквозь пустоту космоса, плазменный меч и силовой щит вместо нормальных игрушек, что положены девочкам. Да если бы она при таких условиях выросла какой-то другой Кори, это было бы намного страннее, чем то, что есть сейчас.

Что на самом деле странно – так это то, что до этого момента я вообще ни разу не видел её такой подавленной. Даже когда она рассказывала про смерть матери, в её голосе слышалась горечь, а в глазах проглядывалась печать. Но не подавленность, нет. За маму она была готова биться, мстить, если придётся. А вот хардспейс…

Она и сама понимала, что даже если он и существует, то вероятность того, что она его хотя бы увидит, стремится к нулю, превышая в этом стремлении скорость света в вакууме. Понимала – и всё равно не могла отпустить своё иррациональное желание, потому что это означало бы отпустить память о матери.

– Что ты хочешь от меня услышать? – тихо произнесла Кори. – Признание в том, что я дура, которая ищет то, чего нет? Что я гонюсь за мечтой, которой невозможно достичь? Да, дура, да, гонюсь! И что, это плохо? Я не знаю, в курсе ты или нет, но до того момента, пока мы не затёрли регистрационные знаки, этот корабль так и назывался – «Мечта», и назвала его так я! Потому что я верила, что именно благодаря ему я смогу исполнить эту самую мечту! Верила с самого детства, и никогда верить не переставала, хоть и не готова была в этом себе признаться! А теперь… Теперь нет ни регистрационных знаков… Ни названия… Ни даже мечты…