Итак, в воскресенье ночью фартовые ребятишки проникли в магазин, открыли дверь подсобки ювелирного отдела и, без труда подобрав отмычку, вскрыли сейф фабрики металлоизделий, забрали коробки с часами и кольцами, взяли стремянку и через лаз в потолке ушли.

В понедельник пришли служащие Ремстройконторы и подняли тревогу. Было совершенно очевидно, что грабители шли по четкой наводке. Они знали, что в сейфе лежат часы и кольца; знали, какой системы металлический ящик; знали, где стоит стремянка.

Мы начали отрабатывать сотрудников магазина. И сразу же выяснилось, что уборщица Козлова дважды судима за кражи, а сын ее Витька, по кличке Рогатый, вор-рецидивист.

Я взял двух сотрудников и поехал на Ордынку к Козлову. Когда мы пришли, Витька спал, в маленькой комнате так воняло перегаром, что дышать было нечем. Я разбудил Витьку, он вылез из-под одеяла в одних трусах, демонстрируя целую галерею татуировок. Сел на стул. Налил стакан гриба. Выпил, закурил и спросил нагло:

– Тебе чего надо, начальник?

– Ты где, Рогатый, был в ночь на воскресенье?

– На свадьбе у соседа. А что?

– Кто подтвердить может?

– Да вся свадьба. Я, начальник, завязал. Вместе со всем народом строю коммунизм, очень хочу пожить при полной халяве, – нагло осклабился фиксатым ртом Витька.

И действительно, на этот раз мы не могли ему помешать дожидаться на воле великой халявы. Пятнадцать человек подтвердили, что он был на свадьбе и играл на аккордеоне.

Но в разработку семейку Козловых мы взяли.

Пока суть да дело, нас вызвал комиссар Парфентьев и вломил так, что мало не показалось.

Два дня мы трясли всех золотишников: воров, промышлявших драгметаллом, перекупщиков. Никакого результата.

А тут мне позвонил агент и сказал, что у него вчера был человек, который предлагал партию золотых часов «Победа». И будто эти часы спрятаны на блатхате у Борьки Пономаренко на Большой Дорогомиловской.

Я засомневался. Борька Пономаренко потихоньку скупал краденое, но только носильные вещи и отрезы. А у перекупщиков, как и у воров, своя четкая профессиональная ориентация. Одни специализируются на антиквариате, другие – по золоту и камням, третьи – по мануфактуре и никогда своей ориентации не меняют.

Борька Пономаренко по кличке Стольник был барыгой опытным и никогда не стал бы связываться с «рыжевьем». Он имел свою копейку на том, что держал в своей квартире катран (подпольный игорный дом).

Мы знали об этом, но не трогали его, так как в таком месте удобнее всего было внедрить к деловым агентуру.

Но сигнал был, и, значит, надо проводить оперативную проверку.

Получили постановление на обыск, взяли следователя и в двадцать два пожаловали к Стольнику. Квартира эта была знаменитая. Малина здесь существовала еще до Первой мировой войны. Держал ее Борькин папаша, знаменитый московский перекупщик краденого Яков Пономаренко по кличке Яша Кабанчик. Его расстреляли в двадцать четвертом. Потом блатхату держала его жена Мария по кличке Машка Кошелек, а потом и сын продолжил семейную коммерцию.

Приехали в адрес. Стучим. Дверь долго не открывают. Значит, у Борьки собрались лихие ребята перекинуться в польский банчок или очко.

Наконец Стольник открыл дверь. Вошли. В комнате за столом, покрытым хорошей скатертью, сидят четверо, пьют чай и в домино играют.

Ни денег, ни водки, ни карт.

Борька говорит: мол, начальник, зашли знакомые чайку попить и в козла забить.

Придраться не к чему. Четверку эту отправили в отделение для проверки, а я Борьку вывел в другую комнату и говорю:

– Стольник, ты чего, стал золотишком промышлять?