– Это невыносимо!

Герцогиня вскинула подбородок, расправила плечи, тряхнула фиолетовыми виноградными гроздьями на необъятной шляпе и поплыла к выходу – точь-в-точь флагманский корабль под фиолетовыми парусами, – однако в дверях обернулась:

– Даю вам последний шанс. Вы богаты?

Получив в ответ молчание, герцогиня прорычала Минту, что желает «немедленно, сию же секунду покинуть этот вертеп». Бедняжка, сколько бы она ни пыжилась, ее гневный рык не шел ни в какое сравнение с громоподобным голосом миссис Элдридж, даже когда та пребывала в хорошем настроении.

– Что ж, – сказала Роксана, когда незваная гостья покинула их дом, – мы славно позабавились. Пускай старая ведьма теряется в догадках. Богата или нет, вот в чем вопрос. Давай поедем к Хугэму, я хочу купить новый роман, о котором столько разговоров.

Шербрук-Хаус

Патнем-сквер

– Миледи, к вам две молодые посетительницы. Полагаю, именно о них вы так тепло отзывались в беседе с милордом после бакстедского бала, – сообщил Уилликом и с поклоном отступил в сторону.

Когда Софи и Роксана вошли в прекрасно обставленную гостиную, залитую драгоценным английским солнцем, дворецкий вновь низко поклонился Корри – на сей раз под другим углом, чтобы солнечный луч с эффектным бликом отразился от безупречно лысой головы.

– Спасибо, Уилликом, – кивнула Корри Шербрук и, забыв об осторожности, слишком быстро встала. – О Боже! – выдавила она и, едва сдерживая тошноту, устремилась к высокому креслу, за которым скрывалась предусмотрительно приготовленная ночная ваза.

Роксана собралась было поспешить на помощь, но Уилликом поднял руку:

– Прошу вас, мэм. Не угодно ли сесть?

Он повернулся и величаво прошествовал туда, где Корри, стоя на коленях, мучительно расставалась с содержимым своего желудка. Наполнив бокал бесцветной жидкостью, дворецкий присел рядом с хозяйкой и протянул ей напиток и носовой платок.

– Выпейте это, миледи, тогда вам можно будет съесть печенье, которое кухарка приготовила по специальному рецепту.

– Я вас ненавижу, Уилликом.

– Конечно, миледи. Я бы и сам наверняка возненавидел себя и всех вокруг, доведись мне, как вам, столько раз на дню обниматься с ночной вазой. Примите целебный напиток. Он поможет вам выйти из крена и лечь на курс. Кто знает, возможно, пройдет несколько часов, прежде чем снова начнет штормить.

– Уилликом, я не какая-то идиотская лодка.

– Разумеется, нет, миледи. О лодке и речи быть не может. Уродись вы кораблем, так непременно походили бы на восхитительную «Эсмеральду», любимую яхту милорда.

Корри Шербрук вытерла губы платком, с отвращением взяла бокал, зажмурилась и залпом осушила его.

– Уилликом, я выпила это гнусное зелье. Где мое печенье? Давайте его сюда, пока я вас не задушила.

Дворецкий молча протянул ей нечто, похожее на небольшую ячменную лепешку.

С минуту Корри сосредоточенно жевала, затем со вздохом приняла помощь Уилликома, поднялась на ноги и лучезарно улыбнулась все еще стоявшим у двери Роксане и Софи.

– Какой конфуз при первом вашем визите! Здравствуйте, мисс Рэдклиф. А вы, должно быть, мисс Уилки?

– Да, – подтвердила Роксана, – это моя племянница, Софи Уилки. Софи, леди Хаммерсмит.

– Приятно познакомиться и еще приятнее принимать вас у себя. Пожалуйста, называйте меня Корри.

– Вы очень добры, – сказала Софи. – Поверьте, мы не желали причинить вам беспокойство. Очевидно, сейчас нам лучше покинуть вас.

– Нет-нет. Если все, при ком мне случайно стало нехорошо, примутся покидать меня, я рискую остаться в полном одиночестве. Тошнота приходит и уходит. Матушка моего мужа говорит, что самое большее через две недели мне полегчает и кошмарные посудины можно будет убрать… До следующего раза.