Мне эта мысль понравилась. Подумал: а почему бы не отнести это в журнал, как заметку. Например, в «Науку и религию». Я полюбил этот журнал, в котором тогда стали печатать материалы о славяно-горицкой борьбе Александра Белова, наткнулся на них в читальном зале геленджикской библиотеки.

Решено. Заглянул за обложку журнала, узнал адрес. Взял свой исписанный вкривь и вкось листок в клеточку и пошел в редакцию.

Но нашел ее не сразу, тогда редакция переехала на новый адрес с Ульяновской улицы на Таганскую, потому я припозднился. Все уже должны были разойтись, но на всякий случай я постучал в дверь. Никто не ответил, однако дверь со скрипом открылась… Захожу…

Вот это да!.. Это совсем не похоже на то, что мне довелось видеть в других издательствах и журналах. Повсюду было одно и то же: скучные офисы, женщины, занятые разговорами о домашних делах, или евреи, размышляющие о том, не пора ли паковать чемоданы (в начале 90-х им стало легко эмигрировать). Ну, не было этим людям никакого дела до авторов со стихами о Древней Руси.

А тут… Дым коромыслом: праздник, чей-то день рождения. В зале на первом этаже накрыт стол, тосты, песни под гитару…

Слышу: «А вот и автор!» Такое впечатление, что здесь только меня и ждали все эти годы.

Какие-то шуточки, я что-то в тему отвечаю. Тоже говорю тост, рассказываю смешной случай из жизни… Ну, из старой, геленджикской… Про то, как встречался в Сочи с Аллой Пугачевой.

Столичные артисты туда летом все приезжают, ну а мы их встречали на яхтах (я в Геленджике некоторое время работал в яхт-клубе). Много было разных смешных глупостей. Потом я взял гитару…

Один из сотрудников редакции, – это был ведущий колонки эзотерических анекдотов Виталий Ахрамович, – взял мой листок и пригласил меня на следующий день зайти (пришел-то я вообще после рабочего дня).

На следующий день он завел меня в кабинет главного редактора журнала Владимира Федоровича Правоторова (его я вижу впервые). Виталий дает ему мой еще более мятый, чем вчера, листок… Владимир Федорович пробегает глазами, задает мне вопросы…

Я отвечаю: да, заканчивал то-то, аспирантура там-то, со смешной гордостью заявляю: «а вот у меня есть напечатанный рассказ»… Волнуюсь: возьмут ли заметку, слишком она неприглядно выглядит. Меня же будто и не слушают… И зачем я здесь? Заметки обсуждают у главного?.. Странно…

И вдруг я слышу в ответ: «А вы не хотите у нас поработать… на полставки?» – «Да, конечно!» – отвечаю я немедленно, не задумавшись ни на секунду.

Только за дверями я вдруг понимаю всю абсурдность ситуации. С годами (а проработал я потом в редакции девять лет) понимание этого у меня только усугубилось. Такого на моей памяти никогда не было. Сотни людей приходили, обивали порог нашей редакции. Приносили отнюдь не мятые листочки (в таком виде материалы даже и не рассматриваются, нужно по крайней мере на машинке напечатать).

Никому и никогда на пороге не предлагали работу. Один раз я даже попытался посодействовать одному талантливому парню, Антону Платову, с нашей кафедры на физфаке. Он потом написал несколько замечательных научно-популярных книг по нашей теме. Но даже это не сложилось.

Почему это сделал главный редактор? Потом я заметил, что время от времени он делал казалось бы абсолютно нелогичные ходы, будто прислушиваясь к внутреннему голосу. Никто этого не мог объяснить, но зачастую это и срабатывало…

Ведь тогда он за год-два сделал из атеистического журнала со стотысячным тиражом – журнал религоведческий, у которого тираж стал миллионным.