Протянув руку над мокрыми вещами, разложенными прямо на полу за неимением другого подходящего места, я прошептала слова короткого заклинания, вызывавшего явление сухости, на что или на кого бы ни накладывалось. Несмотря на свою простоту, столь полезное в быту, популярностью оно не пользовалось, поскольку отрегулировать силу его действия было слишком сложно. Нет, вещь не воспламенится и не обуглится, как мог бы предположить несведущий в магии человек. Пересушить одежду им невозможно, ведь заклинание всего лишь сушит – не больше и не меньше. Другое дело, что каждый маг помнит историю, как однажды, тренируясь в едва изобретенном заклинании, молодой гений наложил его на вымокшего в реке друга, и тот действительно высох. Полностью. Не осталось в его организме ни капли влаги, а такой диагноз с жизнью не совместим. Конечно, любые заклинания требуют осторожности, но не у всех есть такая страшная история, у большинства людей отбивающая охоту использовать их в повседневной жизни. Что странно, при этом маги нисколько не скупятся на применение магии боевой, зачастую более беспощадной и отвратительной, нежели полное иссушение живого существа.

Натянув на себя одежду, я поспешила выйти в комнату, где, сидя на кровати с округлой баночкой в руках, дожидался меня огненный арэйн.

– Это мне? – спросила я, кивнув на баночку.

– Да. Залечивает порезы, царапины, синяки. Любые кожные, а также легкие мышечные повреждения.

– Спасибо, – неуверенно улыбнулась я, взяв с протянутой ладони лечебную мазь. Развернулась по направлению к ванной, чтобы в спокойной обстановке, без свидетелей намазать не только шею, но и остальное тело, нуждавшееся в исцелении, однако вопрос арэйна меня остановил:

– Ты куда?

– В ванную. Хочу там намазаться.

– Почему именно там?

Вместо ответа я слегка задрала рукав туники, демонстрируя крупный, налившийся кровью синяк на запястье. Арэйн посмотрел на синяк, задумчиво проследил, как я, ощутив неловкость, торопливо спрятала его под тканью одежды, и вдруг, с подозрением прищурившись, уточнил:

– Этот синяк ты могла намазать и при мне. Он не единственный? И не только на руке?

– Не только… – пробормотала я, боком, чтобы не выпускать странно нахмурившегося арэйна из виду, пятясь к двери. Стало как-то совсем неудобно показывать свою слабость перед тем, кто и сам оставил на моем теле большой, некрасивый отпечаток.

– Стой. – Резким движением мужчина поднялся на ноги, в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и схватил меня за другую руку. Однако на ней тоже было немало болезненных ссадин, прикосновение к которым заставило меня тихо, испуганно пискнуть. Хотела бы я высвободить запястье и сбежать от арэйна подальше или хотя бы в ванную, но причинять себе лишнюю боль не хотелось, потому я лишь замерла, чтобы не тревожить поврежденную кожу. – И где еще у тебя синяки?

При виде моей реакции арэйн разжал пальцы и, чтобы не убежала, свободной рукой придержав меня за талию, сам задрал рукав по локоть. Всерьез опасаясь, что в стремлении выяснить ответ на свой вопрос он не постыдится раздеть меня полностью, я поспешила сказать:

– Везде! На руках, на ногах, на спине, на животе! Только смотреть не надо. – Сняв его руку с талии, отодвинулась в сторону и неуверенно добавила: – Я неудачно упала. А теперь хотела бы обработать раны, поэтому я пойду…

– Нет.

Неуловимым движением арэйн сдвинулся в сторону и, неожиданно оказавшись передо мной, перекрыл вход в ванную.

– Тебе будет больно. Давай я помогу.

– Что? – опешила я, округлив глаза, и, насторожившись, с подозрением осведомилась: – С чего вдруг такая забота? Ты же убить меня пытался.