Ну а что, лучшая защита – нападение. Но он прав, я действительно на него накричала и перегнула палку. Причем сделала это при свидетеле.

– Может быть, – тонко улыбнулся мужчина, но оправдываться не стал.

– А что касается расы, это точно ведьмаки?

– Абсолютно точно.

– Но кладбище, трупы, они ведь старые…

– Старые, – целитель Корбин повернулся ко мне, – и должны были уже разложиться настолько, что ничего невозможно было определить. Но не разложились. Вероятно, их держали в каком-то холодном, но не ледяном помещении довольно длительное время перед тем, как выбросить рядом с территорией василисков. Судя по косвенным признакам, сделано это было поздней осенью прошлого года, хотя изначально мы думали, что кладбище старше, но это не подтвердилось. То есть все это время они провели при достаточно низкой температуре, чтобы я смог найти то, что нашел. А вот когда их убили, установить достоверно не удалось.

– Чего-то я уже ничего не понимаю, – поделилась я своими выводами с окружающим пространством.

– Не вы одна, – ответил Хейс, а Корбин лишь кинул.

Я некоторое время ходила между телами, присматривалась. И чем больше я смотрела, тем отчетливее видела, что целитель прав. Раны были не просто похожи, они были совершенно одинаковые, что невозможно, когда живой кровосос кусает живого человека, который извивается и отбивается.

– А ведьмаки были живы или мертвы в момент укуса? – спросила я.

– Не могу сказать точно, – покачал головой Корбин. – Возможно, были без сознания или под каким-то магическим воздействием.

– А истощение?

– Нет, тела были в хорошем состоянии, потерю жирового слоя я бы обнаружил.

– Выходит… – я на некоторое время задумалась, опять покружила по залу. – Выходит, тот, кто убил бродяг и создал кадавра, если это связано, конечно, указывает на это место? То есть он нашел эти трупы или изначально о них знал и решил навести полицию на чье-то маленькое кладбище?

– При этом бродяги ему были совсем не нужны. Их истощение может быть и естественного характера. Что ж, это вполне возможно, – согласился Хейс. – Но бродяги могли и сами там умереть.

– Все шестеро, в разных местах? Да и что им в этом лесу делать? Где они там жили, чем питались?

– Ну, насчет питания, может и ничем… А вот насчет жилья – мысль интересная. Никаких намеков на то, что где-то в округе кто-то вел хоть какую-то хозяйственную деятельность не было. Ни хижин, ни землянок, да даже спального места из лапника или какой-то соломы мы не нашли. И еду в городе добыть намного проще.

– Вы забываете, что троих из шести бродяг наполовину зарыли, – перебил эти размышления вслух целитель Корбин. Сами бы они так зарыться точно не смогли.

– Но их могли похоронить трое оставшихся. Или попытаться похоронить, – не согласилась я.

– Закопав в землю по пояс?

Ну да, вообще-то на попытку спрятать или похоронить это походило мало.

– Какая-то демонстративность есть в этом, что в кадаврах, что в нищих. А кстати, они точно нищие?

– Точно, – откликнулся Монтерс от дверей. – Вот, только что получили из Полуденной полиции подтверждение. По крайней мере, четверо из шести – известные алкоголики и дебоширы из Южного квартала, жили там все вместе в каком-то заброшенном сарае. Двоих пока не опознали, но, возможно, какие-то залетные собутыльники.

– Конфликты?

– Они были довольно агрессивны, несколько раз участвовали в пьяных драках, были арестованы не по разу каждый, пили много, можно сказать, профессионально, давно не работали, но наркотики не употребляли, насколько знают местные полицейские. По крайней мере, в притонах замечены не были. Да и Южный…