Итак, ее хотят использовать как ширму. Павел собирается сделать вид, что проявляет к ней интерес, чтобы остановить поползновения Карины в свой адрес. Интересно, на это стоит обидеться или нет? Патриция прислушалась к себе. Обиды не было, только холодное равнодушие. Кроме того, ей тоже нужна защита на тот случай, если владелец базы снова протянет к ней свои грязные руки. Эдика она, кажется, чем-то обидела, хотя и совершенно непонятно чем. По крайней мере, он на нее больше даже не смотрит. Что ж, если поблизости будет Павел, то у Олега Девятова тоже не будет шансов к ней приставать.

– Хорошо, – легко сказала она. – Я согласна составить вам компанию. Признаться, мне очень льстит, что вы не считаете меня способной на поползновения в вашу сторону. Не хотелось бы выглядеть как охотница за приключениями.

Именно в этом ее обвинил Девятов, и нанесенная его словами рана была еще слишком свежа.

– Поверьте, вы ни капельки на нее не похожи, – утешил ее Павел и залпом допил свой кофе. – Завтракайте спокойно и идите собираться. Я тоже оденусь и буду ждать вас здесь, внизу. Договорились?

– Договорились, – кивнула в ответ Патриция.

На лестнице послышался звонкий стук каблучков Карины. Она спускалась по ступенькам в расшитом мехом пеньюаре, полы которого распахивались, открывая длинные стройные ноги в шлепанцах, тоже отороченных мехом. Распущенные черные волосы сбегали по спине, лохматые со сна. Впрочем, в том, что эта утренняя лохматость рукотворная, Патриция даже не сомневалась.

– О-о-о-о, я последняя, – жеманно сказала Карина, – какие вы все ранние пташки. Что вам не спится, на отдыхе-то? Павел, куда же вы? Может, составите мне компанию за столом?

– О, нет, я пас, мы с Патрицией собрались на гору, – любезно ответил тот.

– То есть я действительно проспала, – язвительно сообщила Карина.

Она дошла до стола, села, эффектно закинув ногу на ногу, видимо, чтобы Павел мог воочию убедиться, как много он потерял.

– Поздравляю тебя, дорогая. Ты отхватила самый лучший экземпляр особи мужского пола, – обратилась она к Патриции. – Понимаю, вот что значит десять лет разницы. Сколько тебе, тридцать? В твои годы я бы не дала тебе ни малейшего шанса.

– Тридцать два, – спокойно ответила Патриция. – А что касается шансов, то я не участвую ни в каком состязании.

– Ага, как же. Но мне сорок один, так что с этим приходится считаться. Правда, Ирочка? Вам-то сейчас сколько?

Хозяйка вздрогнула, видимо, от того, что не ожидала обращения к себе.

– Тридцать четыре, – пробормотала она. – Только какое это имеет значение?

– Совершенно никакого, – безмятежно сообщила Карина. – По крайней мере, сейчас. Что ж, надеюсь, на оставшихся свободных мужчин никто не претендует? Надо же и мне попытать счастья? Кстати, а где они?

– Сергей и Эдик ушли на гору, Аркадий Петрович еще не выходил, – сухо сказала Патриция.

– Яичницу, кашу или творог? – спросила Ирина. – Блины и все к ним на столе.

– Ах, дорогая моя, я не ем с утра блины. Вернее, я их вообще не ем. И именно поэтому в свой сороковник не выгляжу так, как ты. Я – женщина, а не расползшаяся квашня. Творог. Чистый творог без сметаны. И никакого холестерина. Кофе без сливок и сахара. Это все.

Хамство Карины выглядело вдвойне обидным оттого, что было ничем не оправдано. Хозяйка турбазы вовсе не была толстой. Просто женщина в расцвете лет, чуть более года назад родившая второго ребенка. Может, она еще до сих пор кормит его грудью? Как бы то ни было, ее внешний вид Карину совершенно не касается.

Патриция не знала, как поступить. Одернуть хамку? Вступиться за Ирину? Сделать вид, что ничего не произошло. К своему стыду, Патриция выбрала именно этот малодушный вариант.